Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

И еще осталось то, что не проходило никогда, – ненависть к Лисбет и Агнете. И сейчас, на кровати в квартире на Страндвеген, Камилла вспоминала, как когда-то, еще подростком, начала войну против сестры. Тогда ей нужно было создать себя заново – новую Камиллу, свободную от всех обязательств.

За окнами лил дождь. Завыли сирены, застучали уверенно приближающиеся шаги. Когда Галинов открыл дверь, Камилла поднялась с постели. Он улыбался, потому что разделял и ее ненависть, и чувство избранности. Они хорошо понимали друг друга.

– Несмотря ни на что, у нас, похоже, обнадеживающие новости, – объявил Галинов.

Камилла молчала.

– Пока ничего особенного, но это только начало, – продолжал он. – Женщина, которую видели с Блумквистом в Сандхамне, переехала в отель «Людмар» в Стокгольме.

– И?..

– Зачем переезжать в отель женщине, у которой есть квартира в городе, как ты думаешь? Конечно, ради того, чтобы встречаться там с кем-то, кто не живет дома и с кем она не может видеться у себя.

– То есть с Блумквистом?

– Именно.

– И что нам теперь делать, как ты думаешь?

Галинов провел ладонью по волосам.

– Не самое удобное место. Слишком людно, особенно по вечерам. Работают уличные кафе, но Марко…

– Облажался? – подсказала Камилла.

– Нет, напротив. Блумквист у него на крючке. Говорит, что может организовать машину за углом, даже «Скорую помощь»… У него есть и такая, угнал при случае.

– А что будешь делать ты, Иван?

– Похоже, я тоже занят в этом спектакле. Ведь, если верить Богданову, у нас с Блумквистом имеются кое-какие общие интересы.

– Это какие же?

– Министр обороны Юханнес Форселль, например.

– Отлично, действуй.

Теперь Камилла чувствовала себя хоть чуточку, но сильнее.

Ребека не успевала переварить информацию, но не расслаблялась. Она понимала, что самое страшное только предстоит выслушать.

– Теперь очевидно, что Стан Энгельман выбрал эту экспедицию для своей супруги потому, что считал Виктора Гранкина своим человеком, – продолжал Янек. – На самом же деле Гранкин внедрился в синдикат совсем с другой целью и теперь мучился противоречивыми чувствами. Полагаю, Юханнес сумел внушить ему доверие и вызвать на откровенный разговор. Заронить, так сказать, зерно будущего союза. И Клара стала для Гранкина последней каплей.

– То есть?

– Она тоже доверилась Гранкину и открыла ему свою тайну. Думаю, эти двое воодушевляли друг друга. Клара рассказывала Виктору, какой свиньей был Стан Энгельман по отношению к ней, и это отлично вписалось в его собственные представления об этом человеке.

– Любовь заставила их открыть друг другу сердце, – подсказала Ребека.

– Да, похоже, так. Такова, по крайней мере, версия Юханнеса. Но на самом деле это все не столь важно. Самое страшное, что все их тайны дошли до Манхэттена, при всей осторожности Виктора и Клары.

– И кто их сдал?

– Представьте себе, наш многострадальный шерпа.

– Шерпа?

– Увы…

– Но он не мог проболтаться.

– Полагаю, он сам не понимал, что делает, – объяснил Ковальски. – Энгельман заплатил Ниме, с тем чтобы тот заботился о Кларе и держал его в курсе всех ее дел. Шерпа считал, что всего лишь выполняет свою работу.

– И что он такое о ней узнал?

– Точно сказать не могу, но достаточно, чтобы и самому оказаться под ударом. Я еще дойду до этого. Факт, что Энгельман узнал о романе Клары с Виктором, и это привело его в бешенство. Потом он дополнил картину сведениями из другого источника – и понял, что на карту поставлено нечто большее, чем его супружеское счастье. Под ударом оказалось его будущее – бизнес, репутация, возможно, даже свобода.

– Что за другой источник?

– Попробуйте догадаться сами. – Ковальски улыбнулся. – Но вы спрашивали о Ниме Рите и о том, как он мог стать доносчиком. Не забывайте, что он был напуган и озлоблен…

– Вы имеете в виду их религиозные предрассудки?

– Я имею в виду его жену Луну. Клара не проявляла к ней должного уважения, ведь так? То есть у Нимы были причины для личной неприязни.

– Ты несправедлив по отношению к нему, Янек, – вмешался Юханнес. – Нима никому не желал зла. Он метался между двух огней, совсем как Виктор. Слишком много легло на его плечи, и в конце концов он сломался. Он спас множество людей – и при этом был единственным, кого мучила совесть.

– Прости, Юханнес. Я наблюдал за всем этим издалека. Конечно, тебе, как непосредственному участнику событий, виднее.