Камилла Уэй - О чем мы солгали

Я наблюдала за ними больше часа. Ханна выглядела такой беззаботной и счастливой, полностью непохожей на себя – она улыбалась, смеялась, и мне стало горько, эта незнакомка даже вызвала во мне чувство зависти. В конце концов девушка посмотрела на часы и скорчила рожицу, они встали и вновь обнялись, прежде чем разойтись, предоставив мне, все еще совершенно растерянной, в одиночестве добираться до дома.

Прошло три недели, а я так ничего и не выяснила, пока однажды утром не открылась страшная правда.

Как всегда по воскресеньям Даг отвел Тоби на тренировку по регби. Ханна все утро и носа не казала, я же собиралась гладить. Случайно оказавшись около телефона на первом этаже, я услышала, как Ханна вышла из комнаты и остановилась на верхней ступеньке лестницы. Я знала, она заняла свою привычную позицию с застывшей над трубкой рукой, готовая схватить ее, как только раздастся звонок. Но на этот раз я тоже была наготове, и когда зазвонил телефон, я мигом подняла трубку. Сердце учащенно забилось при мысли, что Ханна могла услышать щелчок. Но, видимо, она ничего не заметила. На другом конце провода я услышала, как кто-то произнес:

– Бэкки?

– Да, как дела?

– Хорошо, знаешь, учеба в колледже и все такое…

– Гм, а что с этим эссе? – спросила моя дочь.

Потом они говорили о домашних заданиях, раздражавших их учителях и любимых сериалах. Обычная болтовня среднестатистических тинейджеров. Мне бы следовало привыкнуть к этому, доводись мне слышать прежде такой или подобный разговор миллион тысяч раз. Но нет. На самом деле моя дочь так никогда не общалась. Я знала Ханну – знала, что она не нормальная девушка, и я давно потеряла надежду, что Ханна ею станет. Это была Ханна, выдававшая себя за кого-то еще. Мне вспомнился тот день, когда я застала ее копирующей мою манеру говорить с соседкой: так и сегодня – девчачье хихиканье, каждый приглушенный возглас – все было не более, чем игрой. Это приводило в восхищение и, одновременно, заставляло кровь стыть в жилах.

Я постепенно узнала, что Ханна – или «Бэкки», – тоже якобы ходила в колледж и готовилась к выпускным экзаменам; после обсуждения курсовых работ и сроков сдачи разговор переключился на меня с Дагом.

– Как твои родители? – спросила девушка.

– Достают, как и прежде. – Ханна вздохнула. – Вот бы они были похожи на твоих маму и папу. Они классные, тебе повезло.

Девушка фыркнула.

– Это шутка, да? Им наплевать на то, что меня действительно волнует. Мама хочет, чтобы я пошла в медицину, как и она – лишь бы похвастаться перед своими друзьями, а папу заботит только его собственная карьера и то, чем заняты мои братья. – Она вздохнула. – К тому же они не воспринимают меня серьезно. Как митинг сторонников Гринпис, на который я ходила на прошлой неделе… я хотела поговорить с ними об этом, но они лишь кивнули и спросили, повторила ли я эти чертовы билеты. Я хочу сказать, кому до этого вообще есть дело? Половина земного шара разрушена, а они беспокоятся за долбаный пробный экзамен по биологии. В общем, мы в очередной раз поругались. Они не видят, насколько это все важно для меня, и, кроме того, я уверена, что все равно завалю экзамены, иногда мне хочется отступиться.

– Нет, ты не должна, – ответила Ханна. – Мне бы хотелось, чтобы ты больше в себя верила. – И с наигранной строгостью добавила: – О’кей, повторяй за мной: «Меня зовут Эмили Лоусон и я получу за все выпускные экзамены оценку “отлично”». Давай, повторяй!

Я уже почти не слушала, когда девушка, хихикая, повиновалась. Меня словно ударили в поддых так, что из легких вышел весь воздух. Не помню, о чем еще они говорили, только после этого я пошла на кухню и почувствовала, как пол качается подо мной. Я вцепилась за стол, меня мутило от ужаса.

Эмили.

Эмили Лоусон.

Ох, пожалуйста, господи, нет.

Вдруг все встало на свои места.

Ее голова была как ватная, во рту и горле першило, словно туда насыпали песку. В нос ударил резкий запах антисептика, смешанный с ароматом школьного обеда «вареные овощи с подливкой». Прикрытые веки покалывало. Она немного подремала, сон то отступал, то накатывал вновь.

– Клара? – Голос звучал издалека, постепенно проникая в сознание. – Клара, вы меня слышите?

Внезапная острая боль в груди и горле, каждый вдох как скрежет напильника. Клара открыла глаза, дневной свет немилостиво резанул по сетчатке. Она увидела склонившееся над ней лицо женщины средних лет, обрамленное темными коротко стриженными волосами. На лице проступили черты, терпеливый взгляд незнакомки был прикован к Кларе. Клара попыталась говорить.