Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Хорошо, – сказал он. – Отзываем переговорщика. Приготовьтесь забросить туда шумовую гранату через крышу и атаковать через дверь и стену одновременно. По моему приказу. Я поднимаюсь к вам.

Д’Агоста хотел присутствовать на месте действия, а не координировать издалека. Он прошествовал по улице и вошел в захудалое здание, миновав группу быстрого реагирования, команду кинологов, тяжелые грузовики и бронированный подъемник. «Они по-настоящему любят свои игрушки, – подумал он с какой-то теплотой, – и тащат их с собой, как только предоставляется возможность».

Он поднялся по лестнице на четвертый этаж – на один ниже того, где должно было происходить действие. Убедился, что четверо на крыше осторожно и бесшумно проделали дыру вплоть до потолка из сухой штукатурки и готовы пробить потолок, чтобы бросить гранату. Две группы захвата на пятом этаже подтвердили, что заняли исходную позицию и готовы атаковать.

– Так, – сказал д’Агоста в рацию. – Начали.

Секунду спустя он услышал грохот шумовой гранаты, за этим последовал треск срываемой двери и пробиваемой стены и звуки атаки. Изнутри прогремел выстрел, потом еще один и еще – и наступила тишина.

– Разоружен и обездвижен, – раздалось в канале связи.

Д’Агоста бросился наверх, перескакивая через ступеньку, вбежал в проем выбитой двери. На полу, посреди крохотной, грязной, вонючей квартирки, лежал Лэшер в наручниках, на нем сидели два копа. Они подняли его на ноги, и он заскулил – человечек ростом пять футов три дюйма, тощий, угреватый, с пушком козлиной бородки. Из ран в плече и животе обильно текла кровь.

«Это и есть Лэшер?»

– Он стрелял в нас, сэр, – сказал один из полицейских. – Пришлось открыть ответный огонь, чтобы разоружить его.

– Хорошо.

Д’Агоста отошел в сторону, пропуская медиков для обработки пулевых ран.

– Вы делаете мне больно! – всхлипнул Лэшер, и д’Агоста увидел, что тот обмочился.

Лейтенант оглядел комнату. Постеры разных дэт-метал-групп на стенах, груда всевозможного оружия в углу, с полдюжины разобранных компьютеров и горка электронных устройств неизвестного назначения. Вся квартира имела комически-нелепый и пугающий вид, как декорация к фильму с апокалиптическим исходом. Нет, такого уровня помешательства д’Агоста не ожидал. Он посмотрел на Лэшера: крошки штукатурки в волосах, кровь, стекающая на замусоренный пол, трясущееся тощее тело – неужели это тот человек, который разработал план и убил Кантуччи с такой безжалостной четкостью? Трудно было в это поверить. Но с другой стороны, он стрелял в полицейского из обреза… а потом пытался убить и других.

– Мне больно, – пробормотал Лэшер еще тише и потерял сознание.

– Везите его в Бельвью [14] Бельвью – название больничного центра в Нью-Йорке. .

С глубоким вздохом д’Агоста отвернулся. Он допросит ублюдка, когда медики стабилизируют его состояние (раны у Лэшера серьезные, но, видимо, не смертельные). Только не сегодня. Ему необходимо поспать… и бумажная работа накопилась.

Господи, как же болит голова!

Ранним утром 24 декабря, еще до рассвета, специальный агент Пендергаст появился у дверей квартиры 5В дома 355 по Западной Четырнадцатой улице. Место преступления охранял единственный коп (криминалисты уже закончили работу), сидевший в полудреме на стуле.

– Простите, что беспокою, – начал Пендергаст, когда полицейский вскочил на ноги, уронив на пол сотовый телефон, который перед этим держал в руке.

– Извините, сэр, я…

– Пожалуйста, – успокаивающим тоном произнес Пендергаст, доставая бумажник и показывая свой жетон. – Мне бы только посмотреть, если вы не возражаете.

– Да, конечно, – сказал коп, – но у вас есть разрешение?..

Он слегка нахмурился, когда Пендергаст, мрачно глядя на него, отрицательно покачал головой:

– В пять часов утра, мой добрый друг, трудно получить подпись. Однако если вы считаете, что должны позвонить лейтенанту д’Агосте, то я, естественно, отнесусь к этому с пониманием.

– Нет-нет, в этом нет необходимости, – поспешил сказать полицейский. – Но у вас и в самом деле есть допуск к делу?

– Разумеется.

– Что ж, тогда вы, пожалуй, можете приступать.

– Вы хороший человек.

Пендергаст сорвал полицейскую ленту с двери, сломал печать, проскользнул в квартиру, включил свой фонарик и прикрыл за собой дверь. Он не хотел, чтобы его беспокоили.

Он начал обводить лучом фонарика убогое жилище, поворачиваясь вокруг своей оси и запоминая все, что видел. Остановил луч на каждом из постеров, потом перешел к коллекции оружия на грязном коврике, не оставил без внимания груду компьютерных гаджетов, плат и старых катодно-лучевых трубок, забрызганных теперь кровью. Он осмотрел примитивный верстак, сколоченный из старых досок, исцарапанных и обожженных сверху, потом стену за верстаком, увешанную инструментами. Затем луч фонарика переместился на смятую постель, прошелся по кухонному уголку, неожиданно аккуратному, и вернулся назад – туда, откуда начался осмотр.