Чандлер Бейкер - Черный список

Ей придется вернуться в адвокатскую контору. Это уже очевидно. Арди терпеть не могла будни адвокатской конторы: выставление счетов, личные встречи с клиентами… Она была уже слишком стара для налаживания партнерских связей. К третьему году она будет просто не в состоянии платить. Залезет в долги, попадет на проценты, и эта пропасть будет потом лишь углубляться. Про пропасть Арди решила пока не думать и сделала еще один глоток кока-колы…

Под бумагой из-под гамбургера загудел ее телефон.

Одна из худших перемен в жизни матери-одиночки – тревога, которую вызывает чуть ли не каждый телефонный звонок. Если б неожиданно позвонил Тони во время их брака, то ее первой реакцией стала бы радость. В общем, что-то приятное. Но теперь все изменилось. Первым порывом было схватить трубку и спросить: «Что случилось?» Неважно, кто звонил. Сейчас и так все плохо. Ничего хуже произойти уже попросту не могло…

Но сейчас ей звонила Розалита. Арди взглянула на вибрирующий в ее руке телефон. Может, опять захотела поблагодарить ее за Саломона… Ей не хотелось выслушивать новые похвалы в свой адрес. Звонок прервался, но через пару секунд телефон снова завибрировал.

– Розалита? – ответила она, одновременно уменьшая громкость.

– Арди? Мисс Арди? – Голос у Розалиты был такой, будто она сейчас совершала пробежку в парке. – Вы не могли бы помочь мне заполнить документы на материальную помощь для Саломона? Пожалуйста.

– Хорошо, конечно. Я помогу тебе. – Арди уже пожалела, что ответила на звонок; настроения совсем не было. – Можем встретиться на этой неделе в «Барнс-энд-Ноубл».

Скоро у нее будет предостаточно времени…

– Нет… сейчас. – Сейчас в трубке явственно слышался ее мексиканский акцент. – Вы мне очень нужны сейчас, если можно. Не понимаю, что произошло. Здесь указан крайний срок… и я… совсем запуталась. Думала, что у меня еще есть время. Но… понимаете?

Арди потрогала лоб. Она уже сняла лифчик и даже не попробовала десерт. Если б не откровенное отчаяние в голосе Розалиты, она отказалась бы. Или, возможно, если б не ее собственное, более молчаливое, но не менее очевидное отчаяние, которым уже все вокруг пропитано. Она запихала бумажный пакет с еще теплым печеньем к себе в сумку.

– Хорошо, еду. Пришли свой адрес.

2 мая

Сент-Арди, Святая Арди . Так когда-то ее называл Тони…

Арди подъехала к указанному Розалитой жилому комплексу, после чего выключила фары и заглушила мотор. Машина погрузилась в темноту, и на душе у Арди стало немного тревожнее. Она зажала ключ между двумя пальцами. Своего рода самозащита, о которой Арди прочитала в одной из электронных рассылок. Эдакий ненавязчивый совет, который она приняла на вооружение, поскольку он показался ей умеренно полезным. Вгляделась через лобовое стекло, оценивая расстояние между ее автомобилем и домом Розалиты.

Невозможно вспомнить, когда именно в нас поселился инстинктивный страх за собственную безопасность, непреодолимая потребность оглянуться, когда пересекаешь в темноте пустую парковку; заглянуть под машину, ожидая, что там кто-то притаился; ощетиниться, когда сзади слышатся чьи-то шаги; напугаться до смерти, если кто-нибудь остановит нас, чтобы узнать, который час. Понимание, что такой страх – нечто особенное, пришло позже; что, в отличие от мальчиков, с которыми когда-то вместе играли в переулках, мы никогда не станем слишком взрослыми, чтобы забыть о поучительных историях. Нам по жизни всегда будут попадаться незнакомцы, предлагающие сладкую конфетку…

Выйдя из машины, Арди осторожно осмотрелась и, подойдя к дому, направилась вверх по металлической лестнице, по которой Розалита и Саломон поднимались и спускались каждый день.

Арди постучала в дверь, и ей тут же открыли. Розалита встретила ее со стопкой бумаг в руках. Хмурый взгляд явно старил ее. Хотя о возрасте Розалиты Арди до сих пор имела весьма смутное представление…

Треть гостиной занимал продавленный диван. Он располагался почти вплотную к пухлому телевизору – к такому, от которого Арди и Тони избавились еще лет десять назад, поскольку сочли его «устаревшим».

Саломон махнул ей рукой с дивана. Было уже поздно, но он пока не собирался ложиться. На его голове красовалась любимая голубая кепка с зеленой каймой, с эмблемой баскетбольного клуба «Даллас Маверикс»; на букве «М» скакал ковбой. Для детской головы она была великовата, и, чтобы смотреть телевизор, мальчику приходилось немного задирать подбородок.