Чандлер Бейкер - Черный список

Клифф незаметно махнул ей, приглашая следовать за ним. На нем были очки с черной каймой и белая рубашка на пуговицах. Без галстука. Она спросила себя, возможно ли, чтобы мужчина его возраста и на такой же, как у него, работе никогда не носил галстук. Мы входили в эпоху, когда каждый ребенок рос и воспитывался на интеллектуальных гаджетах, и разве ношение повседневной одежды до некоторой степени не является неотъемлемой частью той же самой тенденции? Извинившись, она попрощалась с репортершей и ушла.

Клифф быстрыми шагами направился прочь от дома, держа в руке свой неразлучный блокнот.

– Ну, и что теперь? – спросила Слоун.

Он сунул руки в карманы серых штанов.

– Дальше? Продолжение. Ваша бывшая коллега, Элизабет Моретти, заявила о том, что именно она является инициатором «Списка плохих парней».

– Что?!

Клифф вытащил из-за уха ручку и что-то записал себе в блокнот.

– Только не рисуйте мое лицо. – Слоун шутливо пригрозила ему пальцем.

Он усмехнулся и подмигнул.

Сможет ли она в таких случаях – когда ей подмигивает мужчина – не думать об Эймсе…

– Статью готовил один журнал. Потом Моретти узнала. Но она, что называется, забегает вперед… И предложила побеседовать с вами.

Офисные здания: как странно, что вокруг так мало мест, где можно просто посидеть. До нее это дошло почему-то только сейчас…

– То есть, насколько я понимаю, будет проще сказать так: вы не в курсе, что она тайно задумала тот список?

Слоун покосилась на него, но промолчала.

Он поднял вверх ладони. У нее так не кружилась голова с тех пор, как Эбигейл упала со шведской стенки в детском саду. И администрация по электронной почте – по электронке, черт побери! – известила, что ее дочь отвезли на «Скорой», что ее забрали в отделение неотложной хирургии, что у нее повреждена рука, а не, скажем, шея – вот радость-то! Бросив все, Слоун помчалась в больницу, где ее успокоил один весьма компетентный врач.

Мысли стремительно крутились у нее в голове. В итоге она, наверное, не должна испытывать особого потрясения, учитывая все, что произошло, и все вещи в этом мире, которые имели куда большее значение, чем то, что чертов список завела именно Элизабет Моретти.

Но она могла хотя бы предупредить ее…

– Хотите дать комментарий? – В руке у Клиффа замер остро заточенный карандаш.

Что бы она ни решилась сейчас произнести, ничто не будет выглядеть разумным. Слоун глубоко вздохнула.

– Возможно, но ближе к концу дня. Ведь у меня есть ваша визитка с телефоном и почтой.

Углы его рта опустились, но он перевернул карандаш тупым концом вниз.

– Что ж, справедливо. – Слоун начала постепенно дистанцировать себя от того цирка, в котором оказалась либо зачинщиком, либо просто клоуном. – Я поговорил со своим источником в управлении полиции Далласа. – Она застыла на месте. – Они считают, что появилась новая информация о смерти Эймса.

– О самоубийстве Эймса, – поправила она его.

Клифф окинул взглядом улицу. На его очках мелькнул солнечный луч.

– О смерти Эймса. Кто-то, кому что-то известно, наверное, что-то видел. Кто именно, не знаю.

– Кто?

Репортер поцарапал висок тупым концом карандаша.

– Я сообщил вам все, что знал…

Слоун поправила на плече сумку, набитую сломанными крекерами, влажными салфетками, косметикой и десятком банковских карточек, часть из которых – с истекшим сроком действия.

– Просто смешно. Эймс сам спрыгнул с балкона. Все об этом знают.

Естественно, это было не так. Даже она толком не знала, как все произошло. Разве могло еще быть хуже? Боже милостивый, когда же это кончится?!

Если уж на то пошло, Слоун была хорошим человеком. По большей части. И у нее были подруги. Много подруг. Она не должна находиться в самом эпицентре… расследования убийства.

И, кстати, почему сегодня никто не принес на обед запеканку?

– «По-моему, леди слишком много возражает»…

– Это из «Гамлета», – она кивнула. – Правильно подметили. – И толкнула вращающуюся стеклянную дверь.

– Напишите мне по электронке! – Он сложил чашечкой руки вокруг рта. – Я из хороших парней, Слоун.

– А вы уверены, что это не оксюморон? – оглянувшись, бросила она ему.

Слоун ударила кулаком по плотной подушечке, которую держала перед ней Оксана, и плечо пронзила резкая боль. Джеб, кросс, хук и снова джеб. Шумно выдыхая, она повторяла одну схему за другой.

С каждым ударом перед глазами вспыхивал образ Эймса. Темно-красная кровь, фонтаном брызнувшая из его головы и забрызгавшая тротуар. Целая река, вытекающая из разбитой ноги…