Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

Ни записки, ни деталей банковского счета – впрочем, Фия и не ждала. Это не загадка, оставленная Брамом в назидание, – это последние действия человека, доведенного до отчаяния.

Не понимая толком, что делать дальше, Фия открывает ближайшую коробку и заглядывает внутрь: фотографии, книги, безделушки из гостиной. В следующих трех – снова книги. В пятой – папки из кабинета: удачная находка (если что-то можно назвать «удачным» в такой кошмарный день), ведь в понедельник ей понадобятся финансовые документы для встречи с адвокатом. Когда она успокоится и возьмет себя в руки (с помощью родителей), надо будет доказать право собственности на дом. Фия перебирает бумаги, откладывая нужные, в том числе и голубую папку с семейными паспортами. Внутри обнаруживается паспорт Брама. Оглушенная находкой, Фия некоторое время разглядывает его, пытаясь соображать.

Значит, он все еще в Англии. В измученном усталостью мозгу смутно мелькает информация: для пересечения границы жителям Великобритании требуется паспорт, даже если они едут во Францию или Ирландию. С другой стороны, Брам мог достать и фальшивый паспорт, раз сумел украсть дом (технически – половину). Криминальный мир – его устрица [6], а Тоби, очевидно, попутчик.

При мысли о Тоби она вновь испытывает прилив ярости. По крайней мере, это придает новых сил. Кухонные приборы, одежда, обувь, игрушки… Через час Фия решает прерваться и перекусить. В холодильнике пусто, даже молока нет; на барной стойке – бутылка красного вина. Она открывает кухонный шкаф, где хранятся макароны и прочие крупы. Сойдет быстрорастворимая лапша или какой-нибудь суп.

И тут пальцы нащупывают что-то плоское.

Позади консервных банок, крекеров и чайных пакетиков лежит телефон, потрепанный «сони». Очевидно Брама, кого ж еще? В разъем воткнута зарядка. Фия включает ее в ближайшую розетку, наливает стакан воды и ест крекеры, дожидаясь, пока телефон загрузится.

Наконец телефон оживает: пустой экран, незащищенный паролем. Ни фотографий, ни электронной почты, ни истории поиска в браузере, лишь две эсэмэски с неизвестного номера. Первая, датированная октябрем: «Упс, кажется, кто-то начинает вспоминать…» и ссылка на статью об аварии в Торнтон-Хиф:

«Причиной аварии стало агрессивное вождение»

Она догадывается, кто отправил сообщение еще до того, как вспоминает те ужасные слова: «Брам согнал с дороги машину, и те разбились… девочка умерла в больнице»; еще до того, как открывает второе сообщение, отправленное ранее и до сих пор непрочтенное:

– Что у тебя с телефонами творится? Почему не отвечаешь? Фия возвращается в Лондон, срочно позвони!

Фия ощущает новый прилив ярости.

«Толку от тебя никакого…»

«Помоложе и покрасивее…»

«Это ж какой надо быть идиоткой…»

Почти тут же приходит новое сообщение: видимо, открыв предыдущее, Фия обозначила свое – точнее, Брама – присутствие.

– У нас проблемы, деньги ушли на другой счет. Можешь объяснить?

Затаив дыхание, Фия ждет следующей эсэмэски:

– Ты знаешь уговор: нет денег – нет паспорта. У тебя есть время до понедельника, иначе доказательство отправится в полицию.

Как нет паспорта? Вот же он, в голубой папке. Значит, она права: где-то должен быть поддельный паспорт, который достал Тоби и удерживает до тех пор, пока не получит деньги. Думал, что самый хитрый… И вот он остался с носом: каким-то образом Брам его перехитрил – и не только его, всех. А о втором телефоне либо забыл, либо нарочно оставил здесь. Что делать? Избавиться от него? Чего он от нее ждет?

И тут в голову приходит новая мысль: а если это… месть Брама за то, что она выбрала Тоби, а не его?

Да нет: Брам наверняка понял, что интерес Тоби к ней – всего лишь предлог. Фия со стыдом вспоминает свое тщеславие в тот вечер, когда Брам застал Тоби на Тринити-авеню: ее хваленый феминизм, гордость за свою независимость – все улетучилось при виде двух пещерных самцов, дерущихся за нее.

Что оказалось вовсе и неправдой.

Какая же она жалкая! Бездомная, побежденная, униженная…

Ее взгляд останавливается на бутылке вина, и тут звонит телефон.

Он думал, что никогда больше не уснет, и тем не менее рано отключается и просыпается всего пару раз. «Первой горошинкой под матрасом» становится телефон – третий, если быть точным; тот самый «сони», что Майк принес ему в офис вместо разбитого «самсунга». Он никогда им не пользовался, но где же он его оставил? На работе? На квартире?