Питер Мэй - Локдаун

– Никогда о нем не слышал.

– А он о вас слышал.

Флайст покосился на него.

– Правда? Он сам вам сказал?

– Нет, мистер Флайт. Он мертв. А вы не хотите узнать, как он умер?

– Это меня не касается.

– Получил три пули в грудь.

– Не повезло.

– А у него в бумажнике лежала ваша визитка.

– Серьезно? Ну, вероятно, они есть у нескольких тысяч человек.

– И большинство из них интересуются искусством.

– А мистер Казински не интересовался?

– Он работал в крематории, мистер Флайт. И жил в трущобах на южном берегу реки.

– Теперь я вас понял.

Макнил обвел взглядом студию, перескакивая с одной непристойной скульптуры на другую.

– Конечно, возможно, он подобрал вашу визитку в клубе «Черный лед». Знаете такой?

– Слышал о нем, естественно. Перфомансы авангардного искусства. Шок ради шока.

– Я подумал, что это знакомая вам территория.

Флайт бросил на него испепеляющий взгляд.

– Так что же, вы там не были?

– Право, инспектор, вы же не считаете, что у меня совсем нет вкуса?

– Кое-какой есть, – сказал Макнил и оглядел студию. – В основном плохой.

Флайт начал терять терпение.

– Если это все, инспектор, я хотел бы вернуться к работе. – Он мотнул головой на руку и голову. – В темное время суток я наиболее продуктивен.

– Не удивлен. – В этом похожем на покойника скульпторе было что-то темное. Он вызывал у Макнила мурашки. – Благодарю за сотрудничество, сэр.

Пинки смотрел, как Макнил вернулся к машине и поехал на Олд-Бромтон-роуд и к станции метро «Южный Кенсингтон». Подождал, пока скроются габаритные огни, а потом вылез из машины и медленно пересек улицу, направившись к зеленой двери с решеткой – квартире Флайта. Там он чуть помедлил и осмотрелся. В атриуме зимнего сада на другой стороне Крэнли-плейс горел свет, но не было заметно никакого движения. А остальные окна на улице по большей части выглядели черными дырами, шторы плотно занавешены, отгораживая от опасного мира. Пинки терпеть не мог ходить в маске, но было в ней одно небольшое преимущество – она скрывала лицо, и никто не считал это странным. Любые опрошенные полицией свидетели определенно будут уверены в одном: «Он был в маске, сэр».

Пинки нажал на звонок с надписью «Студия». И через мгновение через решетку динамика проревел сердитый голос Флайта:

– А теперь-то что?

– Это Пинки.

Последовало долгое молчание, прежде чем электронный замок загудел и открылся. Пинки вошел внутрь и защелкнул собачку замка так, чтобы он остался открытым, когда закрылась дверь. Он терпеть не мог находиться в запертом помещении. Он помнил чулан под лестницей, куда мать запирала его, принимая своих «гостей». Ей не хотелось, чтобы они знали о присутствии в доме ребенка. Но она уютно обустроила чулан, провела туда свет и положила альбомы для рисования и кое-какие игры. И матрас, на котором он спал. Это была его берлога, тайная и безопасная. Пинки никогда не возражал, когда его там запирали, до той самой ночи, когда услышал ее крики.

Флайт уставился на него через стекло в двери студии, Пинки усмехнулся под маской и помахал в воздухе руками в перчатках. Флайт открыл.

– Чего тебе?

Он старался сохранять дистанцию между ними.

– У тебя был гость, Джонатан.

– Очень грубый полицейский.

Пинки осуждающе помахал перед ним пальцем.

– Не будь таким предвзятым, Джонатан. Бедняга Макнил сегодня потерял сына.

На Флайта это не произвело ни малейшего впечатления.

– Это хотя бы частично объясняет его грубость.

– Чего он хотел?

– Хотел выяснить, знаю ли я Ронни.

– И что ты ему сказал?

– Естественно, что никогда о нем не слышал.

– И он поверил?

– С чего бы вдруг он мне не поверил?

– А почему он решил, что ты знаком с Ронни?

– У Ронни в кармане оказалась моя визитка.

– А-а-а.

Это все объясняло. Пинки побродил по студии и с бесстыдным любопытством ткнул пальцем в половинку мозга.

– Он настоящий?

– Не трогай! – огрызнулся Флайт. – Это ты убил Ронни?

Пинки улыбнулся.

– Я бы выпил чего-нибудь, Джонатан.

– Я работаю.

– Я бы выпил чего-нибудь, Джонатан, – повторил Пинки, словно в первый раз.

Это возымело действие на Флайта. Похоже, он занервничал.

– Тогда нужно подняться наверх.

Квартира Флайта выходила окнами на Олд-Бромтон-роуд и была оформлена в том стиле, который журналы по дизайну называют минимализмом. Голые половые доски, отполированные и лакированные. Голые стены кремового цвета. У окна – стеклянный стол и шесть хромированных стульев с кожаными сиденьями. Еще там было два кожаных кресла с откидывающейся спинкой и ножными подставками, черный лакированный сервант и тонкая плазменная панель телевизора на хромированной подставке. Единственным украшением служила пара скульптур самого Флайта на высоких черных постаментах. Пинки посмотрел на них с отвращением.