Минка Кент - Девушки из хижины [litres]

Напоминаю себе, что нельзя хвататься за все сразу и надо решать проблемы по мере их возникновения.

– Что это значит – встретиться, чтобы выпить? – спрашивает Рен, разрезая тяжелыми портняжными ножницами одну из старых рубашек Бранта. Сегодня утром за завтраком она настояла на том, что сошьет Сэйдж новую куклу вместо той, что осталась в хижине. Рен говорит, что сошьет еще одну, для Иви, и отдаст ей, когда они снова встретятся.

– Это когда двое взрослых идут в бар и пьют напитки для взрослых, алкоголь, чтобы познакомиться друг с другом, – объясняю я, внимательно наблюдая, как Рен слюнявит конец нитки и вдевает ее в игольное ушко.

Она собирается сшить всю куклу вручную – до самого последнего стежка.

– Что такое алкоголь? – спрашивает Сэйдж.

– Это напиток, от которого становится веселей, – говорю я, подтягивая колени к груди, как девчонка. – От него будто… расслабляешься. Но он может заставить тебя делать такие вещи, которые человек обычно не делает, поэтому нужно быть очень осмотрительной.

Сэйдж перелистывает страницу альбома, водит рукой по глянцевым снимкам, ищет лицо Бранта.

– Он симпатичный, – говорит она.

– Красивый, – говорю я со снисходительной полуулыбкой. – Да, он такой.

Проколов иголкой два лоскута ткани, Рен поднимает глаза.

– Вы с ним давно вместе?

– Давно, – отвечаю я. – Много лет. Десять лет женаты. А вместе тринадцать. Что-то около этого.

– Почему у вас нет детей? – спрашивает она.

Ответ застревает в горле. Никто и никогда не спрашивал у меня про это, все в нашем кругу знали про удаление матки.

– Мы хотели, – медленно говорю я. – Лет десять назад мне сделали срочную операцию. После нее я не могу иметь детей.

Говорить об этом вслух так же больно, как и десять лет назад.

– Как бы то ни было, люди говорят: просто так ничего не случается, – говорю я, шлепая ладонями по бедрам и улыбаясь сквозь готовые брызнуть слезы.

– Кто это говорит? – спрашивает Сэйдж.

– Просто такое выражение.

Перевернув очередной лист, она впивается глазами в мое с Брантом селфи на фоне пирамид Гизы. Мы сделали его как-то осенью несколько лет назад. Кончиками пальцев Сэйдж касается его лица.

– Он вроде бы хороший человек, Николетта.

Рен смотрит на меня, потом встречается взглядом с Сэйдж; выражение лица у нее непроницаемое. Меня восхищает отвага этой малышки, но я нахожу, что она в какой-то степени закрыта для контакта. Редко говорит без надобности, но всегда смотрит так, будто ей есть что сказать. Надеюсь, со временем она больше раскроется передо мной.

Поднявшись, я иду на кухню выпить стакан воды, но останавливаюсь, увидев через окна фасада свет ксеноновых ламп. Потом раздается металлический стук захлопнувшегося багажника.

Он приехал.

Глядя на входную дверь, Николетта заламывает руки. В окна, обрамляющие вход, я вижу темную фигуру, которая что-то тащит за собой. Солнце давно село, поэтому трудно рассмотреть детали, но на долю секунды я цепенею: в голове мелькает мысль, что это чужак явился за нами.

– Брант приехал, – говорит Николетта, но я не верю ее радостному тону, потому что глаза у нее бегают, а сама она застыла на месте.

Через секунду дверь распахивается, и в поле зрения появляется мужчина. Он выглядит в точности как на фотографиях, может, даже лучше. Слегка вьющиеся песочно-светлые волосы, квадратный подбородок, сочные яркие губы и пристальный, но мягкий взгляд зеленых, как у Иви, глаз.

Он высокий, но пониже того чужака, что вломился в нашу хижину. Черная шерстяная куртка не мешает понять, что это сильный мужчина, только в его силе не таится угрозы. Ничто в нем не вызывает настороженности, и его улыбка только подтверждает это.

Все же держусь на безопасном расстоянии. Я его не знаю, но хочу понравиться ему, потому что мне хотелось бы остаться в этом доме.

Мне здесь нравится.

Здесь все такое теплое, мягкое, красивое, приятное… и безопасное.

– Ты, должно быть, Рен? – спрашивает Брант, выпуская ручку сумки. Он снимает куртку, перекидывает через руку. Не приближается ко мне, не протягивает руку, как продавщица в бутике. Держится на расстоянии. – Брант. Приятно познакомиться.

За спиной у Николетты возникает Сэйдж. Ее темные глаза изучают красивого мужа той доброй женщины, что приютила нас.

– А ты, наверное, Сэйдж? – спрашивает он. У него ямочки на щеках, как у Иви.

– Хорошо доехал? – спрашивает Николетта. Брант подходит к ней, берет за руку, наклоняется и целует в щеку. От его прикосновения тело Николетты напрягается.