Максин Чан - Восьмая личность

Мои мысли мгновенно перескакивают на Сюзанну и ее сильно пожилого кавалера. Интересно, хоть один из них знает, что такое комплекс Электры? Мы с Кларой надеялись, что Сюзанна встретит кого-нибудь, кто оценит ее творческую натуру. Своего сверстника. Человека чуткого, доброго, умного и способного на самопожертвование. Отважного. Нам даже нравились некоторые из тех молодых людей, с которыми она знакомилась, работая в галерее. Но пять лет назад, когда у Клары обострился рак, оставив нам всего три месяца, чтобы подготовиться к ее смерти, Сюзанна познакомилась с Тоби.

Она была печальной. Ранимой. Нуждалась в утешении, доброте и чьем-то теле, которое обнимало бы ее по ночам и помогало бы ей заснуть. И он был только рад все это дать ей. Хотя и был женат.

«Папа, может, не надо торопиться с суждениями?» — как-то сказала она мне.

«Господи, да он же женат!» — заорал я.

«Ох, Сюзи, — прошептала Клара, беря ее за руку, — а дети у него есть?»

К счастью, детей не было. Тоби еще не поступил в школу отцовства. И его семилетнее раздражение на женщину, которую я знал как «она», было излечено моей глупой дочерью, имеющей романтичное представление о мужчине старше ее. Ему было пятьдесят два, на три года меньше, чем мне.

Я пытаюсь понять, а не ищет ли Сюзанна замену фигуры отца. И стал ли Тоби ею. Что я сделал неправильно, если мой единственный ребенок потянулся к такому человеку, как он? Я представляю ее на месте девушки за соседним столиком, как она смеется, под столом просовывая свою ногу между бедер Гумберта Гумберта. Я трясу головой и поспешно прогоняю от себя этот образ.

У меня пропадает аппетит. Зато та женская компания с удовольствием макает в соевый соус полоски мяса и радужные роллы, а за соседним столиком высокий мужчина палочками закладывает еду в раскрытый, как у птички, ротик девушки.

Не доев свой обед, я решаю не оставлять чаевые.

— Проходите, Шарлотта, — говорю я.

Усталость уже подбирается ко мне раньше времени, в глазах ощущается напряжение. Я замечаю, что на кушетке рассыпана мелочь — видимо, вывалилась из кармана, — но не хочу, чтобы Шарлотта видела, как я собираю ее, поэтому жду, когда она сядет.

Шарлотта предпочитает приставной стол. Сегодня она одета довольно эксцентрично, она словно завернута в «варенку» из ярких цветов, которые выглядят вполне оптимистично по сравнению с ее обычными черными и серыми тонами. У нее на одном пальце кольцо, очень похожее на те, что вываливаются из рождественских хлопушек или попадаются в пластмассовых яйцах из автоматов с игрушками в торговых центрах. Пока я таращусь на кольцо, Шарлотта наблюдает за мной, затем быстро прячет руку под бедро.

— Думаю, санитар Кеннеди втюрился в меня, — начинает она. — Он сидел со мной. Помогал собирать мозаику.

— Втюрился? — говорю я.

Она смотрит в пол.

Молчание.

«Никогда не трудись за пациента, пусть он сам идет к тебе».

Питер, санитар Кеннеди, пришел к нам полгода назад. До этого он работал в психиатрическом отделении где-то на севере Англии. Он мне сразу понравился, своими терпением и заботой о пациентах он разительно отличался от других санитаров и санитарок. Природа наделила его эффектной линией волос с мысиком и пронзительными темными глазами — как у сипухи. По какой-то причине это способствовало моей привязанности к нему. Не могу сказать, что я особенно расположен к сипухам или к другим видам сов, просто его внешность не представляла большой угрозы или конкуренции.

Шарлотта все еще углублена в себя, ее заинтересовал вид за окном.

Я вспоминаю официантку, подававшую мне лосося в соусе терияки. Изящные очертания ее груди под мягкой блузкой. Отблеск полуденного света на ее малиновых волосах, густых и кудрявых. Веснушки, похожие на коричную пыль. От таких фантазий меня должны бы мучить угрызения совести, но моя преданность Монике не поколебалась ни на йоту. Дрянь я человек.

Шарлотта щелкает пальцами, вырывая меня из задумчивости.

— Алло! — раздраженно рявкает она.

Я привожу в порядок лицо.

— Все вы, мужики, одинаковые.

— Довольно категоричное заявление, вам не кажется?

— Вы сидите здесь и томитесь от скуки. Вам совсем не интересно, — цедит она.

— Это ваше предположение, — говорю я и щиплю себя за правую ногу.

Она смотрит на меня, вглядывается в мое лицо в поисках ответов, но я ничего ей не выдаю. Щипок вернул меня в нужное русло. Заставил сосредоточиться.