Харлан Кобен - Не говори никому. Беглец

— Как зовут?

— Хойт Паркер.

Брутус улыбнулся. Тайриз тоже.

— Вы его знаете?

— Самому с ним работать не приходилось, а имя слышал.

— Как это «работать»?

Тайриз только отмахнулся. Мы въехали в пригород. За последние три дня я пережил немало нового и мысленно добавил к списку своих приключений поездку по местам моего детства в машине с затененными стеклами и в компании двух торговцев наркотиками. Я давал Брутусу указания до тех пор, пока мы не подрулили к знакомому дому на Гудхарт-роуд.

Я вышел, добрался до двери и позвонил. За спиной взревела, газуя, машина. Над городом сгустились тучи, внезапно небо расколола молния. Я снова нажал кнопку звонка, руку пронзила боль. Тело по-прежнему ныло после вчерашней пробежки и пыток таинственного азиата. На секунду я задумался, что бы случилось, не подоспей ко мне очень, надо сказать, вовремя Тайриз и Брутус. И лишь огромным усилием воли отогнал эту мысль.

Наконец я услышал голос Хойта:

— Кто там?

— Бек.

— Открыто.

Я потянулся к дверной ручке. Пальцы остановились на полпути. Черт. За свою жизнь я приходил сюда бесчисленное множество раз, и никогда Хойт не спрашивал: «Кто там?» Он был из людей, предпочитающих словам действия. Прятаться в кустах не в его стиле, Хойт в жизни ничего не боялся. Вы звоните в дверь — он открывает, встречаясь с вами лицом к лицу.

Я глянул назад: Тайриз с Брутусом уже умчались, с их внешностью негоже болтаться возле дома белого копа в белом квартале.

— Бек?

Деваться некуда. Я вспомнил про пистолет. Взявшись левой рукой за дверную ручку, правую я опустил в карман. На всякий случай. Приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

— Иди в кухню! — послышался голос Хойта.

Я вошел. В доме пахло лимоном — похоже на один из тех дезинфицирующих аппаратов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.

— Есть будешь? — спросил Хойт.

Я все еще не видел его.

— Нет, спасибо.

Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на каминной полке и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уж собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.

— Ты вооружен, Бек?

Я молча замер.

Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.

— Кто привез тебя?

— Двое друзей, — с трудом проговорил я.

— Что за друзья?

— Какая вам разница, черт побери?

Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным — гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного, ледяного туннеля.

— Ты пришел убить меня? — осведомился Хойт.

— Что?! Нет.

Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось. Пил. И пил много.

— Где миссис Паркер? — спросил я.

— В надежном месте.

Странный ответ.

— Я отослал ее.

— Зачем?

— Я думал, ты знаешь.

Может быть, и знал. Или начинал догадываться.

— Зачем мне убивать вас, Хойт?

Паркер все еще держал пистолет на уровне моей груди.

— А ты всегда носишь с собой оружие, Бек? За это я бы мог бросить тебя в кутузку.

— Вы поступили со мной гораздо хуже, — отрезал я.

Его лицо осунулось. С губ сорвался стон.

— Чье тело мы кремировали тогда, Хойт?

— Так ты ни черта не знаешь!

— Я знаю, что Элизабет жива.

Его плечи дрогнули, однако оружие осталось на том же уровне. Я увидел, как напряглась рука, держащая пистолет, и на какое-то мгновение поверил, что Хойт нажмет сейчас на спусковой крючок. Отскочить? Бесполезно, он пристрелит меня секундой позже, вот и все.

— Сядь, — мягко сказал тесть.

— Шона видела описание вскрытия. Мы догадались, что в морге была не Элизабет.

— Сядь, — повторил Хойт, поднимая пистолет, и мне показалось, что, если я не послушаюсь, он выстрелит.

Паркер провел меня обратно в гостиную. Я сел на пресловутую кушетку, хранительницу дорогих моему сердцу секретов, подозревая, что все они покажутся детскими сказками по сравнению со взрывом, который вот-вот раздастся в этой комнате.

Хойт уселся напротив. Его рука будто совсем не уставала, пистолет по-прежнему смотрел прямо на меня. Тренировка, наверное. Видно было, как измучен этот человек, истощение струилось из него, как газ из плохо завязанного воздушного шарика. Он сдувался прямо на глазах.

— Что происходит? — спросил я.

— Почему ты считаешь, что Элизабет все еще жива? — осведомился Паркер вместо ответа.