Лидия Канг - Невозможная девушка

Доктор Блэквелл смотрела на нее, сложив руки на столе.

– Хорошо, давайте посмотрим.

Она отвела Кору в соседнюю комнату, где та за ширмой сняла с себя одежду и, облачившись в длинную белую сорочку, села на расстеленную на кушетке чистую простыня. В руках у доктора Блэквелл была маленькая слуховая воронка с подсоединенной к ней гибкой трубкой.

– Изобретение Голдинга Берда, – сказала она. – Новейшая модель стетоскопа.

Доктор Блэквелл послушала сердце и легкие, прощупала живот, осмотрела глаза и горло Коры, ее кожу, померила пульс на лодыжках, левом запястье, шее. Она заметила мозоли у нее на руках и синяки на шее, однако не стала спрашивать, откуда они взялись.

– Не вижу никаких странных симптомов, – сказала она наконец. – По-моему, вы вполне здоровы.

– Здесь, – Кора показала на правый бок. – Послушайте здесь.

Доктор Блэквелл нахмурила брови и приложила стетоскоп к этому месту. От удивления у нее округлились глаза. Она снова прислушалась.

– Это похоже на… – она не договорила. – Позвольте, – ее теплые и сухие пальцы уверенно коснулись ребер Коры, как раз над ее вторым сердцем. Она снова и снова прикладывала стетоскоп, попросила Кору лечь, потом встать и в итоге произнесла:

– Даже не знаю, что и сказать. Под грудной клеткой с правой стороны прослушивается стук сердца. Не понимаю, как сосуды это выдерживают… Фазы систолы и диастолы отчетливо не прослушиваются, возможно, причина в деформации клапанов. Мне сложно представить себе, каким образом это второе сердце соединяется с нижней полой веной… Либо же это добавочный орган, тогда…

– Могу вас заверить, что оно не такое безобидное, как кажется, – сказала Кора. – В прошлом я уже перенесла один апоплексический удар.

– В таком раннем возрасте?

– Да, в детстве.

Кора встала с кушетки и пошла за ширму одеться. Сюзетт помогла ей затянуть корсет и завязать тесьму на подъюбниках.

Вернувшись за стол, доктор Блэквелл обмакнула перо в чернильницу и начала записывать свои рекомендации.

– Думаю, щадящих физических упражнений в сочетании с кардиотоником будет вполне достаточно. Отсутствие двигательной активности принесет вам только вред. Также время от времени неплохо бы проводить кровопускание…

– Да, но… – перебила ее Кора, – я не хочу, чтобы мне стало лучше. Я хочу, чтобы мне стало хуже.

– Простите? – Вежливая улыбка на лице доктора Блэквелл сменилась удивленным выражением. – Мне кажется, я ослышалась.

– Вы знаете о моей профессии?

– Да. И меня возмущает то, что вам приходится этим заниматься.

– Я выбрала себе это занятие не просто так. Мне необходимо было знать, когда наступит мой черед стать ценным экспонатом в музее анатомии. И вот это время пришло.

Доктор Блэквелл отложила перо.

– Вы хотите сказать… Нет, я не могу в это поверить!

– За мной следят. Меня уже два раза хотели убить. На меня нападали, когда я была переодета в моего брата, – теперь вы знаете, что его не существует. И я не уверена, что мне удастся выжить, когда это случится в следующий раз. Мне нужна ваша помощь.

– Что конкретно я могу сделать для вас?

– Мне нужно умереть.

Доктор Блэквелл выписала ей рецепт. Кора надеялась, что лекарство не причинит вреда ребенку, но казалось, что это маленькое существо крепко держится за жизнь: несмотря на все, что с ней в последнее время случилось, выкидыша не произошло. Она не стала рассказывать доктору Блэквелл и Сюзетт о своей беременности: узнав об этом, они могли бы попытаться отговорить ее от задуманного. Но Кора не хотела, чтобы за ее ребенком охотились так же, как и за ней.

– Надеюсь, мы с вами еще увидимся, Кора, – сказала доктор Блэквелл, протягивая ей рецепт. – Желаю вам остаться живой и невредимой и чтобы вам больше нечего было бояться.

– Надежда – это единственное, что мне остается, – ответила Кора. – Я постараюсь выжить.

– И больше не думать о смерти.

Кора кивнула. Она пообещала себе, что если останется в живых, то никогда больше не вернется к своей работе.

До ближайшей аптеки нужно было пройти два квартала, и она отправилась туда вместе с Сюзетт. Полки в аптеке были уставлены бутылочками из темного стекла всевозможных форм и размеров. Позади прилавка выстроились стеклянные баночки с травами и порошками и глазированные керамические горшочки. На каждом было указано их содержимое: мумия – порошок из египетских мумий с затхлым запахом пыли, пиявки, опиум, сабур, рвотный орех. Казалось, что аптека насквозь пропахла землей, травами и болезнями.