Анне Ханкок - Собиратель лиц

Она взглянула на женщину:

— Вы не знаете в округе мест, где я могла бы набрести на амбар, который ищу?

— Ой, здесь в лесу вдоль берега множество домов, но, к сожалению, я не могу указать вам правильное направление. Я уже не ухожу далеко от дома.

Элоиза поблагодарила её за помощь и вернулась к машине. В животе у неё всё странно сжималось.

Она села за руль и только собралась повернуть ключ зажигания, как зазвонил мобильный. На дисплее не было номера.

— Кальдан, слушаю, — сказала она.

— Это я, — голос Герды звучал напряжённо.

Элоиза на мгновенье зажмурилась, с облегчением и гневом одновременно.

— Привет, — ответила она.

— Привет. Попробуй меня выслушать: я прекрасно знаю, что ты на меня сердишься, но у меня нет времени это сейчас обсуждать, и звоню я не поэтому.

Элоиза нахмурилась:

— А почему тогда?

— Ты не могла бы оказать мне услугу?

Элоиза промолчала, ожидая продолжения.

— На работе возникла кое-какая ситуация, и я просто не могу уйти. И до мамы не дозвониться, она не берёт трубку, а Кристиан в Штатах, и…

— Я заберу Лулу, — сказала Элоиза.

Она услышала, как Герда тяжело вздохнула.

— Спасибо.

— Я возьму её к себе домой, когда освобожусь, и она может остаться спать у меня, если ты задержишься допоздна.

— Спасибо, — повторила Герда. — Я не знаю, во сколько закончу.

— Что произошло?

— Я не могу рассказать. Во всяком случае, не сейчас. И у меня пока нет общего понимания ситуации, так что…

— Окей.

— Ты должна просто мне доверять, когда я говорю, что…

— Окей, — снова сказала Элоиза. — Я тебе доверяю, разумеется.

Элоиза повесила трубку и повернула ключ в замке зажигания. Бросила последний взгляд на неровную лесную тропинку. Женщина стояла на снегу и смотрела вслед Элоизе.

Что-то казалось в этом месте хорошо знакомым и всё-таки нет.

Элоиза знала , что видела амбар. И если не на этом участке, то где?

Она включила заднюю передачу и обернулась назад.

Взгляд Шефера скользил по белым резиновым сапогам, которые стояли в ряд под гирляндой из кольчужных перчаток. Сбоку на сапогах маркером были написаны имена, и он потянулся за парой, что стояла справа снизу.

На них значилось: «Эрик Шефер» .

Он надел сапоги и прошёл по длинному коридору между кабинетами судмедэкспертов. Миновал один, где проводили вскрытие бедолаги, умершего не то от менингита, не то от чумы, а может, ещё от какой-то варварской бациллы. Следующие четыре стола в патологоанатомическом кабинете были пусты и сверкали чистотой, а в дальней комнате стоял Опперманн, по локти погрузив руки во внутренние органы Томаса Странда.

— Ну, Док Браун, что скажешь? — Шефер встал около стола для вскрытия и кивнул в сторону пулевого отверстия на лице Томаса Странда. — Смерть наступила в результате естественных причин или всё-таки насильственно?

Йон Опперманн перевёл на него глаза с открытой грудной клетки, не поднимая головы.

— Очень смешно.

— Но я и вправду вас уважаю за то, что вы не ищете лёгких путей, — улыбнулся Шефер. — Даже когда человеку пальнули в голову, вы назовёте причину смерти не раньше, чем проверите его на воспаление лёгких и сифилис. Вот это я называю основательностью!

Опперманн проигнорировал его и продолжил работать в тишине.

Шефер наблюдал за его опытными руками и узнавал процедуру: Опперманн сделал специфический разрез на сердце трупа: три надреза, которые сходились, образуя звезду, похожую на логотип автомобиля «Мерседес».

— Что ты ищешь? — спросил Шефер.

— Рубцы на сердце.

— Рубцы на сердце… — повторил Шефер, и внезапно ему на ум пришло, что Элоиза говорила о солдатах с ПТСР. Именно эти слова она использовала, чтобы описать их состояние. Что у них были рубцы на сердце . Но если произвести «мерседесовские» разрезы на любом человеческом сердце, разве рубцов не останется?

Рубцы после травмы? От горя?

Если препарировать его собственное сердце, оно всё будет изрубцовано. Давние шрамы от давних сражений.

— Некоторые рубцы видно невооружённым глазом, — объяснял Опперманн, как будто прочёл мысли Шефера. — Это могут быть рубцы от тромбоза коронарных артерий или другой болезни сердца. Другие рубцы увидеть сложнее. Они могут быть такими… — он осёкся, подыскивая слова.

— Какие у нас остались после Косово? — предложил Шефер.

— Да. — Опперманн понимающе посмотрел на него. — Такие, как у нас после Косово.

Опперманн перешёл к голове. Он сделал надрез скальпелем от уха до уха и запрокинул голову трупа вперёд. Затем приступил к трепанации.