Давид Лагеркранц - Девушка, которая искала чужую тень

Однако Ракель не верила в случайность. Тем более теперь, когда ей стало известно о том, что Пальмгрен не так давно навещал Саландер во Флудберге. Они с Мартином буквально балансировали на краю пропасти. В документах упоминалась Хильда фон Кантерборг – единственная, кто еще мог вывести Саландер на Ракель. О, эту Саландер недооценивать опасно… Но Ракель была уверена: проговорилась не Хильда. После прокола с Агнетой Саландер она вообще держала рот на замке. Утечка произошла в другом месте; вопрос, где. Потому что могли остаться копии документов. Одно дело, если бумаги попали к Пальмгрену в связи с давнишними исследованиями Телеборьяна, другое – если он получил их позже. Но от кого? Кто-то из клиники Святого Стефана? Ракель была уверена, что оттуда ей давно уже ничто не угрожает. Правда… как же, Юханнес Кальдин, главврач! Вечное бельмо на глазу у них с Мартином. Что, если это он передал кому-нибудь бумаги, прежде чем умереть? Или это сделал кто-нибудь из его окружения? Например… как же! Ракель выругалась на свою недогадливость. Конечно же, эта курица, кто же еще!

Она вернулась на кухню и приняла две таблетки аспирина, запив их лимонной водой. Потом позвонила Мартину Стейнбергу – кто-то же должен толкать в спину этого труса – и попросила его срочно связаться с Май-Бритт Туретт [31] Намек на французского невролога Жоржа Жиля де ля Туретта (1859–1904), именем которого названо генетическое заболевание синдром Туретта. (так Ракель иногда ее называла; трудно сказать, с умыслом или без).

– Только срочно! – повторила она. – Немедленно!

После этого съела салат из рукколы с помидорами и грецкими орехами и убралась в ванной комнате. Часы показывали половину шестого, но в квартире стояла духота, несмотря на открытую дверь. Ракель преодолела искушение надеть льняную блузу вместо неизменного черного пуловера с воротником под горло и снова подумала о Хильде. Как же она презирала эту алкоголичку и шлюху… А ведь когда-то испытывала к ней что-то вроде зависти. К Хильде тянулись все: мужчины, женщины, дети – хотя и из разных соображений. Еще бы, такой перспективный, широко мыслящий ученый… Хотя их проект не был особенно оригинальным, нечто подобное уже делалось в Нью-Йорке. Мартин, к примеру, начал исследования гораздо раньше, и, хотя результаты порой разочаровывали, Ракель никогда не считала, что они заплатили за них слишком высокую цену. Одним детям пришлось лучше, другим – хуже. В конце концов, жизнь – это лотерея. Сам замысел «Проекта 9» был многообещающим. Людям необходимо понимать, каким образом получаются сильные и гармоничные личности. Поэтому проклятие на головы Л.М. и Д.Б., которые поставили под угрозу все дело и тем самым вынудили Ракель на крайние меры.

Ракель не раскаивалась – на это она, похоже, вообще не была способна. Иногда эта ее особенность казалась странной ей самой. Может, для раскаяния у нее не хватало какого-нибудь гена? Тем не менее иногда ее беспокоили последствия некоторых ее поступков…

Ракель прислушалась. Со стороны Карлсбергвеген доносились крики и смех. В квартире пахло моющими средствами и больницей. Она взглянула на наручные часы, встала из-за стола и взяла сумку, – на этот раз черную и более современной модели. Потом надела аккуратный черный парик, достала солнечные очки, пару шприцов, ампулы и изящный светло-голубой флакон. Вытащила из гардероба трость с серебряным набалдашником и сняла с полки в прихожей серую шляпу. После чего вышла из дома и стала ждать Беньямина.

Хильда фон Кантерборг плеснула в бокал белого вина. Конечно, она страдала алкоголизмом и все-таки пила не так много, как могло показаться со стороны. На людях она вообще часто на себя наговаривала. Ведь Хильда не была опустившейся аристократкой, как полагали некоторые. Как не была и пьяницей, которая целыми днями только и делает, что потягивает винцо. Время от времени она еще публиковала статьи в журналах по психологии под псевдонимом Леонард Барк.

Собственно, ее отца звали Вильмер Карлссон. Он занимался маклерством и финансировал какие-то проекты, пока не был осужден окружным Сюндсвалльским судом по делу о крупном мошенничестве. После этого он обратил внимание на молодого лейтенанта-драгуна по имени Юхан Фредрик Кантерберг, скончавшегося на дуэли в 1787 году и не оставившего потомства. Вильмеру Карлссону пришлось пустить в ход всю свою изворотливость, чтобы – вопреки строгим правилам Рыцарской палаты – не только сменить фамилию, но даже добавить к ней частичку «фон». Притом что, присвоив себе фамилию погибшего лейтенанта, Вильмер Карлссон несколько видоизменил ее и стал называться не «Кантерберг», а «Кантерборг».