Бегло просмотрев листки, Микаэль не обнаружил в них ничего нового. Это были фотокопии все тех же медицинских документов, на основании которых в свое время Телеборьяна лишили права заниматься врачебной деятельностью. Приглядевшись внимательнее, Блумквист понял, что многих листков не хватает. Где же они? Здесь, в квартире, или кто-то успел их отсюда вынести? Микаэль хотел было поискать в ящиках письменного стола, но потом передумал. Не стоит опережать события и мешать полицейскому расследованию, которое наверняка будет инициировано. Вместо этого он достал мобильник, позвонил знакомому комиссару полиции Яну Бублански и рассказал ему, что случилось. Потом набрал номер подразделения повышенного контроля во Флудберге. Трубку взял некто Фред – судя по голосу, неприятный и заносчивый тип. Но Блумквист взял себя в руки – для этого было достаточно одного взгляда на прикрытого простыней Хольгера – и сообщил, как мог спокойно, что у Лисбет Саландер умер близкий человек. Собственно, он мог бы обойтись и без этого звонка.
* * *
Лисбет положила трубку и вышла из кабинета Альвара, сопровождаемая двумя охранниками. Она не видела хмурого лица Фреда Стрёммера. Она вообще ничего вокруг не замечала и ничем не выдавала того, что в ней происходит. Когда Фред спросил ее, что случилось, Лисбет даже не повернула головы. Она ничего не слышала, кроме собственных шагов и дыхания, и только не понимала, зачем к ней приставили охранников. Конечно, они задумали новое издевательство. После избиения Бенито администрация тюрьмы отравляла ей жизнь, как могла. На этот раз они решили устроить в ее камере обыск. Не то чтобы надеялись что-нибудь там найти, просто не могли упустить возможности перевернуть все вверх дном и опрокинуть матрас на пол. А может, рассчитывали вывести заключенную из себя, с тем чтобы потом разделаться с ней по-свойски. Если так, то это им почти удалось. Но в последний момент Лисбет закусила губу и даже не смотрела в их сторону, когда они покидали камеру.
Саландер положила матрас на место и присела на край кровати, чтобы как следует обдумать то, что сказал ей Микаэль. Что могли означать эти пластыри на спине Хольгера и разбросанные по полу листки бумаги? Наконец, кто такая эта Хильда, о которой Хольгер вспоминал в последние минуты жизни? В голове мутилось. Лисбет встала и изо всей силы ударила кулаком по столу. Потом несколько раз пнула ногой раковину и платяной шкаф. На несколько секунд она превратилась в фурию, готовую на все, в том числе и на убийство. Но в ярости проку мало. Следовало привести мысли в порядок – только так и можно было докопаться до истины. А потом уже мстить.
20 июня
На этот раз комиссар Ян Бублански был немногословен. Он появился в голубой рубашке, серых льняных брюках и простых лоферах. Часы показывали двадцать минут четвертого. День выдался напряженный для всей группы, и теперь они собрались в душной комнате для заседаний на пятом этаже здания полицейского участка на Бергсгатан подвести итоги.
Имея за плечами немалый опыт службы в полиции, Бублански боялся многого. Но больше всего его пугала однозначность. Самые убедительные доводы и простые объяснения вызывали у него наибольшие подозрения, провоцируя на поиск слабых мест, контраргументов и проверку на прочность. Поэтому его расследования обычно продвигались медленно. Зато при таком подходе существенно снижался риск ошибки. Но сегодня перед Бублански стояла другая задача. Внутри его некогда сплоченной группы все чаще возникали разногласия и ссоры. Следовало немедленно образумить коллег. Но с чего начать, Бублански не знал.
Он считал себя счастливым человеком. Его вторая жена – профессор Фарах Шариф – была образцом красоты и ума. Сам Бублански полагал, что не заслужил такой женщины. Недавно супруги переехали в трехкомнатную квартиру на Нюторгет в Стокгольме, завели лабрадора, часто ужинали в ресторанах и посещали выставки. Но личное счастье не заслоняло от Бублански несуразностей, творящихся во внешнем мире. Общество отравляла расовая нетерпимость, на политической сцене задавали тон психопаты и демагоги. И даже члены его маленькой группы, – в целом люди вполне здравомыслящие, – все чаще подпадали под власть самых нелепых предрассудков.
Вот и сегодня Соня Мудиг – его ближайшая сподвижница – опять пребывала в каком-то непонятном радостном возбуждении. По слухам, она влюбилась. Но Йеркера Хольмберга и Курта Свенссона это, похоже, раздражало. Они то и дело обрывали Соню неуместными замечаниями и как будто искали с ней ссоры. А вот поведение Аманды Флуд – самой юной в группе – можно было считать безупречным. Аманда взяла сторону Сони и мягко урезонивала Хольмберга и Курта, чем, конечно, вызвала недовольство мужчин, усматривавших в союзе Аманды и Сони угрозу их авторитету.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу