Скотт Туроу - Судебные ошибки

На верхнем этаже Джиллиан заглянула сквозь окошки обитых кожей дверей в просторный зал председательствующего судьи. Эрно Эрдаи с пластиковыми кислородными трубками в носу держался за барьер, ограждающий свидетельское место. Сидевший на судейском месте, напоминающем среди мраморных колонн купель для крещения, Кентон Харлоу слушал Эрно, приложив палец к длинному носу. У нее возник порыв открыть двери, войти и сесть, но она его быстро подавила. Потенциальному свидетелю не место в зале суда. Ей лично тоже. Однако поездка с Артуром в Редьярд привела к беспокойным сновидениям. Они вызвали, как Джиллиан призналась Даффи перед выходом из дома, все нарастающий интерес к тому, что скажет Эрно, какое воздействие окажут его показания.

Около часа Джиллиан ждала в тесной комнате для свидетелей, читала «Пелопоннесскую войну», потом внезапный шум в коридоре возвестил конец судебного заседания. По привычке она встала, погляделась в маленькое зеркало на стене, поправила плечи темного костюма и передвинула ожерелье так, чтобы самая крупная жемчужина оказалась посередине. Через десять минут появился Артур. Выглядел он, как всегда, серьезным, но в нем был какой-то свет, которому Джиллиан невольно завидовала. Артур торжествовал.

Начал он с извинений. Мюриэл только что учинила судье Харлоу целый спектакль, говорила, что ее держали в неведении, требовала сутки на подготовку к пере крестному допросу Эрдаи.

— То есть мне завтра будет нужно приехать опять?

— Боюсь, что да. Я бы спросил Мюриэл, понадобишься ли ты ей, но, честно говоря, не думаю, что она станет говорить со мной о своих планах. Зуб за зуб.

Боевые раны. Джиллиан вспомнила.

— Могу выписать еще повестку, если нужно оправдание на работе, — предложил Артур.

— Нет, начальник у меня понимающий.

Ральф Подольский, управляющий, доводился младшим братом Лоуэллу Подольскому, бывшему обвинителю, пострадавшему в том же скандале, который привел к крушению Джиллиан. Ральф не упоминал о родстве с Лоуэллом до ее первого выхода на работу и больше не возвращался к этой теме.

Джиллиан взяла свою сумочку. Артур сказал, что знает, как выйти из здания, минуя репортеров. В лифте она спросила, как прошло слушание.

— Изумительно, — ответил Артур.

— Эрно хорошо говорил?

— Считаю, что да.

— Вид у тебя торжествующий.

— У меня? — Это замечание, казалось, возмутило Артура. — Я ощущал только гнетущее бремя. Если из-за твоих ошибок казнят клиента, это не просто проигрыш. Я по три раза просыпаюсь ночами. Ни о чем не могу думать, кроме этого дела. Знаешь, я уже несколько лет веду бои, стараясь ради денег, — коммерческие дела. Крупные компании обвиняют друг друга в нечестной игре. Большинство клиентов мне симпатичны. Я хочу, чтобы они выиграли, но, кроме денег, на карту не ставится почти ничего. А если оплошаю в этом деле, буду чувствовать себя черт знает кем.

Двери лифта распахнулись. Артур показал Джиллиан проход и последовал за ней на улицу, стремясь выйти, пока его не увидел никто из газетчиков. Он сказал, что согласился дать первое интервью двум ведущим телекомпаниям у себя в кабинете. До магазина Мортона было три квартала, по пути к зданию Ай-би-эм, где располагался офис Артура, и Артур пошел пешком вместе с Джиллиан.

— Как судья воспринял Эрно? — спросила она.

— Думаю, поверил ему. Казалось, прямо-таки должен был верить.

— Должен?

— В зале ощущалось нечто такое. — Артур задумался. — Печаль. Эрно не рисовался — не хотел просить никого о сочувствии, потому что совершил ужасные поступки. Но печаль звучала в каждом его слове.

— Да, печаль, — произнесла Джиллиан.

Может быть, именно поэтому ей хотелось послушать Эрно. Пешеходов во время затишья перед часом пик было мало. Стоял погожий день, поразительно ясный, они то и дело входили в тень от высоких зданий на Гранд-авеню. Джиллиан достала из сумочки темные очки и обнаружила, что Артур пристально смотрит на нее.

— Ты ведь совершила не то, что он. Не убийство.

— Что ж, хоть это можно сказать в мою пользу.

— И расплатилась за то, что сделала.

— Я открою тебе жуткую правду, — сказала Джиллиан.

Она сознавала, что опять ступает с Артуром на ту тропу, по которой наотрез отказывалась идти с другими. От Артура нельзя было отделаться хитростью или уклончивостью. Он плакал, когда бывал огорчен. В хорошем настроении смеялся, как ребенок. Был простым, его доброта была простой, и разговор с ним требовал такой же открытости. Джиллиан она всегда давалась нелегко. В Редьярде ее удивило, как внезапно возникают некоторые эмоции — особенно чувство глубокой утраты — в его присутствии. Однако он уже вполне зарекомендовал себя заслуживающим доверия.