Уоррен Мерфи - Верховная жрица

– Синанджу, – сказал Римо.

– Это что-то новенькое, – пробормотал человек с револьвером. – И здорово от него балдеешь, от этого синанджу?

– Сильнее не бывает. Приучаешься дышать всем телом, думать всем мозгом, а не десятью его процентами, как большинство людей; ты-то, пожалуй, и двумя обходишься. Ну а в конце концов сливаешься со Вселенной.

– Ты, видать, говоришь про ЛСД, – разочарованно проговорил грабитель. – ЛСД – штука известная.

– Да, – подтвердил Римо, – но мое средство совершенно новое. – И продолжая удерживать «магнум» указательным пальцем правой руки, твердыми, как сталь, пальцами левой вышиб тяжелый барабан из посадочного гнезда.

Он ударился о плексигласовую дверь неподалеку, и патроны как горох посыпались на тротуар.

Реакция у грабителя была неплохая: при малейшем же шорохе он нажал на спусковой крючок. Однако бандит не заметил действий Римо и не почувствовал, что барабан вылетел из гнезда.

Револьвер издал щелчок. Грабитель моргнул. Тонкие губы Уильямса тронула дерзкая холодная улыбка. Глубоко посаженные темные глаза смотрели с мрачным юмором.

Грабитель остервенело нажимал и нажимал на спусковой крючок, но револьвер только тихо щелкал.

Убрав указательный палец, Римо развернул оружие так, чтобы бандиту стало видно квадратное окно, где обычно помещается барабан. В какое-то мгновение тот осознал, что держит в руке лишь обработанный кусок стали.

И вот в руках Римо оружие вновь стало смертоносным. Сверкающий ствол револьвера Уильямс вогнал прямо в мозг своего незадачливого противника.

Римо оставил его, агонизирующего, на тротуаре. Согнутый ствол торчал прямо изо лба, рука все еще сжимала рукоятку. Складывалось впечатление, будто он лег на тротуар и выстрелил себе в голову.

Когда на следующее утро грабителя найдут полицейские, они тут же начнут сверять отпечатки пальцев, найденные на месте преступления. Будут соблюдены все необходимые формальности, допрошены и отпущены все подозреваемые, но копам никогда не найти отпечатков пальцев его, Римо.

Не могут же они знать, что досье на Римо Уильямса уничтожено двадцать лет назад. После того, как его признали умершим.

Возвращаясь домой, Римо весело посвистывал. Он отнюдь не считал себя мертвецом. Наоборот, жизнь в нем так и бурлила. Ночной ветер принес соленое дыхание Атлантики, на уличный фонарь села чайка и принялась высматривать, чем бы поживиться.

А Римо все раздумывал, какой долгий путь пришлось ему преодолеть: из сиротского приюта в дебри Вьетнама, где он служил морским пехотинцем, затем работал под своим собственным именем патрульным в полицейском участке в Нью-Арке, Нью-Джерси. Тогда он старался защищать честных граждан от всякого рода уголовников, которые постоянно меняли тактику. И наконец, камера смертников в ньюаркской тюрьме – там прошли его последние дни. Там он был дома.

Минул год, прежде чем он стал считать Куинси, штат Массачусетс, своим домом. Нельзя сказать, что место это плохое. Скорее место хорошее – жилое предместье Бостона, чудесный пляж, где разгуливают бакланы и чайки, и мелкий песочек, на котором приятно сидеть часами... Голубая водная гладь – можно даже плавать, когда зараженность бактериями не превышает предельной нормы. Обычно дважды в год.

Отсюда удобно добираться до Логанского аэропорта, когда того требует работа, и до Веймутской военно-воздушной базы, когда чрезвычайные обстоятельства диктуют какой-нибудь вылет за счет налогоплательщиков. Достаточно лишь завести автомобиль, и через пять минут окажешься на юго-восточной автостраде (хотя Римо не любил Бостон с его оживленным уличным движением). К тому же, если не считать редких ночных ограблений магазинов и прохожих, здесь было довольно спокойно.

Окончательно освоиться в Куинси, штат Массачусетс, Римо мешали лишь мысли о его прежнем доме.

Свернув за угол Хэнкок-стрит и увидев перед собой среднюю школу, Уильямс наконец понял, почему ему так трудно здесь обжиться.

За зданием школы в свете уличных фонарей отливало теплым золотисто-коричневым цветом другое строение. Некогда здесь помещалась Независимая церковь. По рассказам старожилов, отцы церкви продали ее под сикхский храм. Затем, во время строительного бума, здесь обосновался риэлтор.

Здание представляло собой так называемый кондоминиум, совместное владение из шестнадцати отдельных секций. Правда, обитали здесь только Римо и человек, обучавший его Синанджу, которое было отнюдь не наркотиком, а образом жизни. Ныне строение выглядело как некая дикая помесь церкви и замка эпохи Тюдоров. Весьма безобразный вид! Увенчано оно было высоким шпилем со слуховыми окнами – в этом шпиле располагался третий этаж. Стены выложены из необработанных камней и высоко под карнизами прикрыты декоративными панелями в стиле Тюдоров. Бетонный фундамент выкрашен в бежевый цвет. Кое-где, словно драгоценности, сверкали мозаичные окна.