Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол

Однако зрелище, которое предстало перед ним, свидетельствовало о бессчетных годах неустанной заботливости. Скамья и орган выглядели так, словно кто-то только что их покинул или вот-вот должен вернуться. На панелях не было пятен, их полировка, казалось, блестела даже и в темноте. Клавиши, хотя и пожелтели от времени, были гладкими, чистыми.

Новый страх сдавил ему грудь. Если кто-то тратил столько времени и энергии, чтобы содержать огромный орган в столь замечательном состоянии, разве не мог этот человек случайно нажать комбинацию нот, которую Гил и Сабби обнаружили на шпалере? Он получил ответ даже прежде, чем в его мозгу успел оформиться сам вопрос. Чувство уверенности заставило его улыбнуться.

«Нет, не мог. Элиас позаботился бы об этом. Он бы придумал, как это обойти».

— Вот нота «до», — сказала Сабби, указывая на центральную клавишу. — Это все, что я знаю.

Гил обошел кругом огромные трубы органа и убедился, что они не повреждены. Насколько он мог судить, все соответствовало стандартам. Теперь ему оставалось только нагнетать в трубы воздух, предоставив возню с клавишами Сабби.

Та отвергла его план и сама встала перед трубами на колени, ожидая, когда он усядется на скамью.

— Твоя рука наверняка чертовски болит, — сказала она.

На самом деле боль, казалось, сделалась глубже и как-то распространилась на всю ладонь. Забавно, но до этого момента он едва обращал на нее внимание.

— Ты должен уже ощущать онемение, которое постепенно расползается по руке, — добавила сухо Сабби.

Так оно и было, и у него не имелось причин притворяться, настаивая на обратном.

— Это действует яд олеандра. Если есть возможность, не стоит двигать рукой. И уж конечно, нельзя ее напрягать.

Она попробовала качнуть воздух в трубы.

— Почему? Что произойдет?

Эй, я уже наготове. А ты начинай подбирать ноты. Держи фонарик в зубах, — добавила она. — Тогда тебе не понадобится пускать в ход больную руку.

— Что произойдет, если все же понадобится?

— Не волнуйся, ты не умрешь, — рассмеялась Сабби. — Постой, у меня есть идея получше.

Она порылась в их снаряжении, извлекла то, что нужно, затем плотно примотала фонарик пластырем к его лбу и точно так же пристроила к своему лбу другой фонарик. Затем Сабби вернулась к трубам и снова принялась качать, медленно и ритмично. При каждом нажиме раздавалось мягкое шипение. Воздух, проталкиваясь, начинал резонировать в трубах. Гил вернулся к насущной задаче.

Он надавил на клавиши в той последовательности, какая была изображена на шпалере. И стал ждать, не зная, что должно случиться, но очень надеясь, что что-нибудь как-нибудь где-нибудь произойдет. Ничего не произошло.

Он стал смещаться по клавиатуре, каждый раз используя в качестве начальной следующую клавишу. Поначалу замирая после каждой попытки, словно перед уже сработавшим банкоматом в ожидании еще одного непонятного выброса денег. Но время шло, и он перестал делать паузы.

Сабби улавливала каждый новый подбор и прилагала массу усилий, стараясь, чтобы аккорд звучал поотчетливей. Потом рассердилась.

— При твоей игре, даже если ты что-то сделаешь правильно, мы никогда этого не узнаем. Все превращается в какую-то непрерывную мешанину из нот.

Гил постарался сконцентрироваться. Время истекало. У них оставалось чуть больше часа, а все, чего они добились, это посадили фонарики, а заодно с ними нервы. Хотя Сабби и бодрилась, было видно, что она очень устала. Воздуха теперь едва хватало, чтобы поддержать звучание трех-четырех нот. Он мог бы помочь ей, но онемение ушло из свободной руки, теперь она горела огнем.

Гил снова усилием воли заставил себя сосредоточиться. Но стал только в два раза чаще сбиваться, начиная набирать ноты. Подобно путнику, заблудившемуся в пустыне, ему казалось, что он ходит кругами. Возможно, все это было без толку. Он действовал по наитию, в лучшем случае инстинктивно, и, может быть, шел вообще не в ту сторону.

Он первым услышал это… какой-то рокочущий звук. И отчаянно попытался повторить только что набранную комбинацию.

— Постой! — сказала Сабби. — Шшш.

Гил не обратил на нее внимания. Ему нужно было удостовериться, что он не сбился.

— Постой! — прошипела она.

Звук усилился. Но он превратился в рокот мотора машины, которая приближалась к монастырю.

— Выключи фонарик и не двигайся, — прошептала Сабби.

Она исчезла во мраке. Он увидел, как дверь часовни сначала открылась, а затем быстро закрылась.