Ричард и Рейчел Хеллер - Тринадцатый апостол

— Я не знаю. Но там есть еще что-то.

Вид у Сабби был такой, словно она снова собралась вступить в спор, но затем решила сдержаться. Гил знал, что не убедил ее, но истина заключалась в том, что кроме того, как довериться его интуиции, ей ничего больше не оставалось.

— Прекрасно, давай взглянем, что нам известно теперь, — сказала она.

— Во-первых, исходя из текстов с чередующимися парами слов, мы знаем, что существует второй свиток и что он содержит сведения, сообщенные современником мессии Иешуа, — сказал Гил.

— Необязательно мессии. Современником человека, которого считали мессией и которого тоже звали Иешуа, — внесла поправку Сабби.

— Ладно, — согласился Гил. — Мы не можем быть абсолютно уверены, что свиток говорит именно об Иисусе, пока не отыщем его. Удовлетворена?

Она кивнула, и Гил продолжил:

— Во-вторых, мы знаем, что свиток доставили из Кумрана в Уэймутский монастырь, где жил Элиас и где убили Вильгельма. И где был найден дневник.

— И, — присовокупила въедливая Сабби, — поскольку Элиас утверждает, что древний документ попал в руки к Вильгельму неподалеку от места, какое сей доблестный рыцарь именует Кумраном, нет оснований не заключить, что, если этот Кумран и впрямь является нам известным Кумраном, а искомый свиток окажется медным, то, будучи парным свитку третьей пещеры, он вполне может указать путь к богатствам, которые были захоронены еще во времена Христа.

Гилу осталось лишь добавить, что все же они не могут быть уверены полностью в правильности избранного ими курса.

То, что дневник содержит подсказку, способную сорвать завесу с тайн Уэймутского монастыря, всего лишь догадка.

— Для того чтобы удостовериться в ее верности, нам надо отыскать гобелен Элиаса, — сказал Гил.

— Почему гобелен? — спросила Сабби.

— Дневник указывает на гобелены, особенно на один. Как ты там говорила? Да, вот. Ты сказала, что Элиас в своем описании подчеркнул, как важно для него выполнить эту работу самостоятельно, начиная с рисунка, и как бы ему хотелось показать ее брату. Разве не ясно? Найди гобелен Элиаса — и ты отыщешь свиток, — подвел итог Гил.

Она произнесла очень мягко, словно вдруг ощутила всю глубину жертвенности монаха:

— Итак, вот почему он остался в монастыре. Чтобы написать дневник, соткать гобелен и сокрыть свиток.

— С гарантией, что тот когда-нибудь попадет в руки тех, кто придет, чтобы оберегать его и в грядущем. Речь не может идти всего лишь о золоте и серебре, которые упоминаются в свитке третьей пещеры, — добавил Гил.

— Вполне возможно, — задумчиво протянула Сабби и быстро сменила тему: — Мы зря теряем здесь время. Нам надо отправиться в Уэймут. Еще кое-что, — добавила она после паузы. — Как насчет остальной части заключительного абзаца?

«…Затем небеса распахнутся, и пение ангелов отомкнет сердце праведника, потому что они пропоют ему те же слова, какие пели другим до него. Да будут живы они во веки веков в песне обновления, обещающей длиться и длиться».

— О чем это? — спросила она.

— Я не знаю, — просто ответил Гил. — Элиас еще не удосужился сообщить мне об этом.

Позднее в тот же день

Штаб-квартира организации БАСХ

Неподалеку от Стоун-Маунтин, Джорджия

— Эта информация очень важна для нас, — произнес Маккалум. — Но вы, конечно же, знаете об этом.

Они проговорили чуть меньше часа, но за это время Маккалум узнал о каждодневных делах де Вриза и о его постоянном мошенничестве много больше, чем мог заподозрить. Желание наладить контакт с БАСХ заставило гостя предпринять эту поездку, а представленные Маккалуму, без ожидания какой-либо компенсации, факты свидетельствовали о его непреложной лояльности.

— Мой дед всегда говорил, что настоящая дружба зарождается при обмене жизненно важными сведениями, — продолжал Маккалум.

— И услугами, — добавил гость.

— И услугами.

— Говоря по чести, Антон де Вриз не только не имел права лгать вам, подвергая опасности операцию обретения документа, парного свитку третьей пещеры, ему также следовало подумать, что тем самым он оскорбляет и вас, и вашу семью, и подвластную вам замечательную организацию. Никто из нас не несет ответственности за свое происхождение. Я первый признаю этот факт, но, думаю, в данном случае невозможно не согласиться, что де Вриз просто-напросто мерзкий еврей.

Маккалум не мог бы испытать большей благодарности к гостю. Его первое впечатление было верным. Несмотря на облик, перед ним сидел тот, кого смело можно было назвать идеальным соратником как на словах, так и на деле, что еще раз подтверждало неоспоримое превосходство белой расы над прочими.