Сара Шепард - Хорошие девочки

Тут ее слова заглушил звук глухого удара. Ава с отцом вскочили на ноги и подбежали к окну, откуда донесся звук. Ава оглядела двор, но не увидела ничего необычного. Но тут она опустила взгляд и заорала.

Обмякшее тело Лесли неподвижно лежало на траве, вывернувшись под странным углом: колени в одну сторону, торс в другую. Ее шея была изогнута под неестественным углом…

Из горла Авы вырвался тихий булькающий звук. Мистер Джалали, оттолкнув ее, выглянул из окна. Он увидел тело жены, и его лицо побелело.

– Боже милостивый, – прошептал он. Его колени подогнулись, и он оперся о подоконник, чтобы не упасть. Ава помогла ему обрести равновесие, и они вместе побежали вниз.

Земля была мокрой от вечерней росы. Лесли лежала в той же изломанной позе, но вблизи ее лицо казалось осунувшимся и потрепанным. Из уголка рта лилась тонкая струйка шардоне.

– Милая! – выдохнул мистер Джалали, упав на колени и бросившись ей на грудь. – Милая моя…

– Папа, не трогай ее! – крикнула Ава. – Ты можешь сделать ей хуже.

Мистер Джалали отпрянул, подняв на нее полные ужаса глаза. Ава опустилась на колени и прижала ухо ко рту Лесли, чтобы понять, дышит ли она. Раздался слабый вдох, а потом выдох с присвистом.

– Набирай 911, – нетвердым голосом сказала она и оглянулась на дом. Прямо над ними был балкон родительской спальни. Двери широко распахнуты, будто кто-то рывком открыл их. Может, Лесли вышла подышать воздухом? Потеряла равновесие, свалилась?

Ава посмотрела на Лесли, чье лицо приобрело мертвенно-серый оттенок. Ее сердце заколотилось при воспоминании о собственных словах, сказанных в тот день на киноведении: «Она могла бы свалиться с балкона после своей ежевечерней бутылки шардоне».

Кто-то ее столкнул.

И вдруг ее осенила другая мысль: этот человек может до сих пор быть в доме.

Ава подскочила на ноги и метнулась к входной двери. Краем глаза она заметила какое-то движение. Была ли это чья-то тень, крадущаяся за дом? Спотыкаясь, Ава обогнула розовые кусты на углу дома и забежала во внутренний дворик, где почти все было готово к приему гостей: элегантные столики, посуда, цветы и свечи в красивых серебряных подсвечниках. Но там никого не было.

Все было тихо. Ава судорожно втягивала ртом воздух, объятая смятением и ужасом. Ей хотелось сказать себе, что это был несчастный случай, что она не видела ничего подозрительного.

Но в глубине души она знала, что это не было несчастным случаем.

Джулия сидела на качелях на детской площадке в нескольких кварталах от дома. Площадка прилегала к церкви, но дети туда заходили редко, так что это место всегда было в ее полном распоряжении. Она приходила сюда, когда чувствовала себя особенно напряженной или когда ей казалось, что стены дома смыкаются у нее над головой – что, надо сказать, случалось довольно часто. Обычно ей удавалось успокоиться, просто покачавшись на качелях, особенно на фоне пурпурных и рыжих сполохов заката в промежутках между облаками. Но сегодня это не помогало. Может, больше никогда не поможет. Она чувствовала себя совершенно разбитой и несчастной. Находиться дома было невыносимо: теперь, когда всех кошек увезли, ее мать целыми днями только и делала, что громко причитала, обвиняя во всем Джулию. Но и пойти ей было некуда. Кто-то вроде бы уведомил социальную службу, что в полном кошек доме живет несовершеннолетняя, и скоро должны были прийти люди, чтобы побеседовать с ней, но от этого было не легче. И что дальше – ее отправят в приют? Вряд ли это можно считать улучшением ситуации.

Казалось, весь мир смыкается вокруг нее. Она вытащила телефон и снова попыталась дозвониться до Паркер, но та не отвечала. Где она? И что же она натворила?

Джулия пыталась вернуться мыслями к событиям жуткого вечера вторника, но просто не могла. Всевозможные ужасающие версии того, что Паркер могла сделать с Эшли, просачивались в ее голову, как вода. Проще было попытаться полностью отгородиться от них, по крайней мере, до тех пор, пока ей не удастся связаться с Паркер и добиться от нее правды. С другой стороны, хотела ли она на самом деле знать правду? Она несомненно стала соучастницей преступления своей подруги – если та его действительно совершила. Но даже если и нет, Джулия все равно была чьей-то соучастницей.

Она зажмурилась при мысли об обмякших конечностях и синих губах Эшли. О том, как ее голова безвольно болталась, пока Джулия тащила тяжеленное тело по лесу. О грязи, приставшей к ногам Джулии после того, как она привязала к телу груз и скатила его в реку за домом. Об омерзительном всплеске, который раздался, когда тело плюхнулось в воду. Была еще целая бездна мыслей, которые пугали Джулию еще больше: а что насчет остальных смертей? Нолан, Грейнджер, отец Паркер? Паркер ненавидела их всех – возможно ли, что за всеми этими убийствами стоит она? Джулия в последнее время плохо следила за подругой: бывали целые дни, когда она не знала, где Паркер. Она хотела стать более заботливой подругой, лучше присматривать за Паркер, но тут ее собственная жизнь вышла из-под контроля, и ей не удалось уследить за всем сразу.