Фоссум Карин - Не оглядывайся!

– Значит, вы были в разъездах? Один?

– Какое-то время я провел за рулем. Отвез два гардероба на виллу в Рёдтанге, там это в любом случае подтвердят.

– Когда вы были там?

– Между часом и двумя вроде бы.

– Точнее, Йенсволь.

– Ну, ближе к двум, видимо.

Сейер прикинул про себя.

– А где вы были до этого?

– Я сплю подолгу. Украл у работы полчаса в солярии. Иногда мне приходится работать сверхурочно, а надбавку за это я не получаю. Так что никаких угрызений совести я не испытываю. У шефа у самого есть привычка…

– Где вы были, Йенсволь?

– Я припозднился в тот день,- откашлялся он.-Мы в воскресенье были с приятелем в городе. Это, конечно, глупо – ездить в город в выходные, когда знаешь, что наутро вставать и так далее, но так уж вышло. Я вернулся домой около полвторого, кажется.

– С кем вы были?

– С приятелем. Его зовут Эрик Фритцнер.

– Фритцнер? Сосед Анни?

– Да.

Сейер окинул взглядом тренера: его волнистые волосы и загорелое лицо.

– Вы считали Анни привлекательной?

Йенсволь понял намек.

– Что вы имеете в виду?

– Просто ответьте, будьте так добры.

– Конечно. Вы наверняка видели ее фотографии.

– Видел, – подтвердил Сейер. – На нее не просто приятно было смотреть, она выглядела еще и очень взрослой для своего возраста. Взрослее, чем обычные девочки-подростки. Вы согласны?

– Да, все верно. Но меня больше интересовали ее вратарские навыки.

– Конечно, это вполне вероятно. А кроме этого? У вас были конфликты с девочками?

– Что за конфликты?

– Наверняка были, – сказал Сейер сдержанно, но утвердительно. – Разного рода.

– Конечно были. Девочки-подростки – довольно неуравновешенные существа. Но это обычное дело. Никто не хотел стоять вместо Анни в воротах, никто не хотел сидеть на скамейке запасных. Периоды нескончаемого хихиканья. Мальчики на трибунах.

– А как насчет Анни?

– В каком смысле?

– У вас когда-либо были конфликты с Анни? Йенсволь сложил руки на груди и кивнул:

– Да, были. В тот день, когда она позвонила и сказала, что хочет уйти. Она услышала некоторое количество безрассудных слов, которых мне лучше было бы не произносить. Может, она приняла их за комплимент, кто знает. Она закончила разговор, положила трубку и вернула форму через день. Вот и все.

– И это был единственный раз, когда у вас возникло взаимное непонимание?

– Да, именно. Единственный раз.

Сейер посмотрел на него и кивнул Скарре. Беседа была окончена. Они подошли к двери, Йенсволь шел за ними, чуть ли не разочарованный.

– Давайте откровенно, – сказал он раздраженно, когда Сейер открывал дверь. – Почему вы делаете вид, что не читали мое дело? Вы считаете, что я идиот и не знаю, почему вы сюда пришли? Я же знаю, о чем вы думаете.

Сейер обернулся и посмотрел на тренера.

– А вы понимаете, что будет с моей командой, если эта история выйдет наружу здесь в городе? Целая команда развалится, как карточный домик, и годы работы пойдут коту под хвост! – Он поднимал голос с каждым словом. – А ведь собственная спортивная команда нужна этому городу! Половина жителей сидит в пивных и покупает наркоту. Это единственная альтернатива. Я просто хочу, чтобы вы знали, что произойдет, если то, что вы знаете, выйдет наружу. Кроме того, это было одиннадцать лет назад!

– Я ничего об этом не говорил, – тихо заметил Сейер. – А если вы немного понизите тон, мы, может быть, сможем сделать так, чтобы это не стало известно всем соседям.

Йенсволь замолчал и залился краской. Он молниеносно исчез в коридоре, и Скарре закрыл за ним дверь.

– Боже, – сказал он. – Волосатая и усатая ракета.

– Если бы народу было достаточно,- резко сказал Сейер, – я бы его опозорил.

– Зачем? – Скарре изумленно смотрел на шефа.

– Просто потому, что он мне отвратителен.

Фритцнер лежал на спине в шлюпке и смаковал «Ханс Премиум». После каждого глотка он затягивался сигаретой и одновременно читал книгу, которая лежала у него на коленях. Потоки пива и никотина струились по его кровеносным сосудам. Потом он отставил кружку и подошел к окну гостиной. Отсюда он мог видеть окно спальни Анни. Гардины были опущены, хотя только что подошло обеденное время, как будто ее комната больше не была обычной комнатой, как будто она стала святым местом, куда никому не дозволялось заглянуть. Сквозь гардины пробивался слабый свет от одинокой лампы – наверное, на письменном столе, подумал он. Потом он взглянул через дорогу и внезапно увидел полицейский автомобиль, откуда выходил молодой кудрявый полисмен. Видимо, он направляется к Холландам. Он выглядел не слишком серьезным, шел, подняв лицо к небу,- стройная изящная фигура, длинные кудри, наверняка на грани установленных для сотрудников полиции правил. Внезапно он свернул налево и вошел в его собственный двор! Фритцнер наморщил лоб. Автоматически взглянул через дорогу – видно ли из других домов, кто к нему пришел. Видно. Исаксен стоит во дворе и смотрит.