Уилбур Смит - Лучший из лучших

– В чем дело, дружище? – повторил вопрос Пикеринг.

Позвоночник пронзила дрожь, по рукам побежали мурашки, каждый волосок встал дыбом. Зуга вздрогнул, стряхивая наваждение.

– Все в порядке, – хрипло ответил он. – Так, померещилось.

Родс проследил за немигающим взглядом майора, направленным на статую, и вскочил.

– Святые угодники! Это та самая птица, о которой вы писали в книге?

Он остановился перед статуей, молча рассматривая ее, а потом прикоснулся к каменной голове.

– Великолепная работа! – пробормотал Родс. Чтобы осмотреть вырезанный на пьедестале узор из треугольных зубов акулы, он опустился на колено – и в таком положении стал похож на жреца, совершающего непонятный обряд перед идолом.

По коже побежали мурашки; избавляясь от суеверного наваждения, Зуга кликнул Яна Черута, велев принести фонарь. При свете они пристально всмотрелись в полированный камень. С отстраненным видом, словно поэт, прислушивающийся к звучащим в голове стихам, Родс завороженно провел ладонью по статуе.

Пикеринг и Зуга давно вернулись на свои места возле костра, а Родс все стоял в одиночестве возле каменного сокола.

– Баллантайн, это настоящее сокровище. Как вы можете бросить его под деревом? – укоризненно сказал он, вернувшись к огню.

– Статуя валялась в худших условиях сотни, а может быть, тысячи лет, – сухо возразил Зуга.

– Вы правы, – вздохнул Родс, переводя взгляд на птицу. – Статуя ваша, так что дело хозяйское. – И внезапно предложил: – Я куплю ее. Назовите цену.

– Не продается, – ответил Зуга.

– Пятьсот фунтов.

– Нет.

– Тысяча.

– Ничего себе! – вставил Пикеринг. – На эти деньги можно купить десять участков!

Не глядя на друга, Родс кивнул:

– Верно, за тысячу фунтов майор Баллантайн мог бы купить десять участков или заплатить свою долю за подъемники.

Тысяча фунтов! Соблазнительное предложение. Тысяча фунтов решила бы все проблемы.

– Нет, – покачал головой Зуга. – Извините.

Он решил объяснить причину:

– Статуя стала моим божком, талисманом удачи.

– Талисман удачи! – фыркнул сидевший напротив Ян Черут, и все трое повернулись к нему, только сейчас заметив желтого сморщенного гномика, спрятанного ночной темнотой. – Тоже мне удача! – презрительно повторил готтентот. – С тех пор как мы подобрали эту проклятущую птицу, удача обходит нас стороной. – Он сплюнул в костер; слюна зашипела и взорвалась облачком пара. – Эта птичка подарила нам мозоли на ногах, ободрала кожу на спине, сломала оси повозок и заставила лошадей охрометь. От нее мы получили лихорадку, хворь и смерть. Мисс Алетта умерла, глядя на эту пташку, и Джорди отправился бы вслед за матерью, не выброси я проклятую штуковину из палатки.

– Ерунда! – сердито отрезал Зуга. – Суеверия, готтентотские сказки!

– Ну да, – запальчиво возразил Ян Черут. – То, что мы сидим в пыльной преисподней, отгоняя мух и потирая пустые животы, – это что, тоже готтентотские сказки? На всех соседних участках вытаскивают жирненькие алмазы, а мы находим только помет и навоз – это что, суеверия? Или нам приснилось, что дорога обрушилась на наши участки и чуть не завалила Ральфа? Такую удачу приносит нам птичка? Послушай старика: возьми тысячу фунтов, предложенные мистером Родсом, и благодари его за то, что избавил тебя от этой… этой… – Не находя слов, готтентот мрачно уставился на статую под деревом.

– Черт побери! – ухмыльнулся Пикеринг. – Да ты бранишься не хуже законной жены!

Никого не удивила такая вольность в обращении слуги к хозяину. В Африке подобные отношения были в порядке вещей: слуга считался членом семьи и все признавали его право голоса в семейных делах.

– Ян Черут ненавидит статую с тех пор, как мы ее нашли.

– Расскажи-ка мне, как это получилось, – приказал слуге Родс.

Ян Черут самодовольно раздулся, обрадовавшись возможности рассказать интересную историю внимательным слушателям из влиятельных людей. Он с важным видом набивал глиняную трубку махоркой и прикуривал от уголька, а мальчишки потихоньку вылезли из палатки, предвкушая его рассказ. Осторожно глянув на Зугу, они убедились, что отец не возражает, и осмелели.

Джорди сел рядом с Яном Черутом, склонив золотистую головку на плечо готтентота; Ральф скромно присоединился к мужчинам.

– Мы путешествовали по диким землям целый год, – начал Ян Черут. – Целый год не видели ни одного цивилизованного человека…

Мальчики устроились поудобнее. Они сто раз слышали эту историю, и с каждым разом она им все больше нравилась.