Уилбур Смит - Лучший из лучших

Увидев покрасневшие глаза отца, мальчики мгновенно поняли его настроение и притихли, сосредоточенно уткнувшись в тарелки с неаппетитной стряпней.

Солнце вдруг заслонила чья-то тень. Не донеся ложку до рта, Зуга раздраженно поднял взгляд и прищурился против света.

– В чем дело, Базо?

– Находки, Бакела. – Юноша использовал английское слово. – Находки.

– Покажи! – проворчал Зуга без всякого интереса. Матабеле наверняка притащил какой-нибудь дурацкий кварц или кусок хрусталя.

Базо положил на стол небольшой сверток.

– Открывай, чего ждешь! – приказал Зуга.

Базо развязал узел на грязной тряпице.

«Стекло!» – с отвращением подумал Зуга. Почти целая пригоршня стекла: осколки, кусочки, самый крупный – не больше кончика сигары.

– Стекло! – сказал он, собираясь смахнуть все на землю.

Луч света упал на груду осколков, ослепив вспышкой радужных красок – рука Зуги повисла в воздухе.

Медленно, не веря своим глазам, Баллантайн нерешительно потянулся к сверкающим осколкам, но Джордан опередил его.

– Папа, алмазы! – закричал мальчик. – Настоящие алмазы!

– Джорди, ты уверен? – невольно спросил Зуга внезапно охрипшим голосом. Не может быть, чтобы им так повезло! Тут ведь сотни драгоценных камней – маленьких, совсем маленьких, но превосходного цвета, ослепительно вспыхивающих на солнце, словно молнии.

Зуга неуверенно взял большой камешек из рук сына.

– Джорди, ты уверен? – повторил он.

– Папа, это действительно алмазы. Каждый камешек!

Сомнения развеялись, сменившись подозрением.

– Базо, откуда столько?..

Зуга вдруг заметил нечто странное. Торопливо выбрав двадцать самых крупных камней, он разложил их в ряд.

– Да они все одного цвета! Все до единого!

Недоуменно нахмурившись, Зуга покачал головой. Его глаза внезапно блеснули.

– О Господи! – прошептал он. Кровь отлила от лица, он посерел, словно больной малярией на десятый день приступа.

– Одинаковые! Они все одинаковые! Сколы ровные и свежие…

Зуга медленно поднял взгляд на Базо.

– Базо, какого размера… – горло перехватило, и пришлось откашляться, – какого размера был камень, прежде… прежде чем ты его разбил?

– Вот такого. – Базо показал сжатую в кулак руку. – Я разбил его киркой на много камешков. Бакела любит, когда камней много.

– Я убью тебя! – хрипло прошептал Зуга по-английски. – За это я тебя убью!

Шрам на его щеке налился кровью, превратившись в уродливое красное вздутие. Разъяренного Зугу трясло, губы дрожали. Он медленно поднялся на ноги.

– Я убью тебя! – завопил Зуга во весь голос.

Джордан вскрикнул от ужаса: никогда в жизни он не видел отца в таком состоянии – в этом было что-то жуткое.

– Я ждал этот камень! Болван, недоумок ты черножопый! Он открыл бы мне путь на север!

Зуга схватил прислоненный к стволу деревца карабин. Лязгнул стальной затвор, пропуская патрон, и дуло мгновенно уставилось на Базо.

– Я убью тебя! – заорал он и вдруг остановился.

Вскочив на ноги, Ральф надвигался на отца, пока дуло заряженного и взведенного ружья не уперлось в медную пряжку на ремне юноши.

– Сначала убей меня, – сказал он.

Ральф смертельно побледнел, его глаза горели таким же зеленым огнем, как у отца.

– Уйди с дороги… – прохрипел Зуга.

Не в силах ответить, юноша помотал головой. Он так решительно стиснул зубы, что они заскрежетали.

– Говорю тебе, уйди прочь! – выдавил Зуга.

Отец и сын стояли друг против друга, дрожа от ярости и напряжения.

Наконец тяжелый ствол дрогнул в руках Зуги и медленно опустился, взяв на прицел пыльную красную почву между сапогами Ральфа.

Повисло долгое молчание. Зуга судорожно вздохнул и, злой как черт, запустил карабином в ствол дерева с такой силой, что приклад треснул. Повалившись на свое место за столом, Баллантайн обхватил голову руками.

– Пошли вон. – Ярость прошла, голос прозвучал тихо и безнадежно. – Все вон.

Зуга в одиночестве сидел под деревцем. Злость выжгла его изнутри, оставив душу пустой и черной, словно вельд после пожара.

Когда Зуга наконец поднял голову, то первое, что он увидел, был сокол: птица сидела на постаменте из зеленого камня и усмехалась жестокой усмешкой хищно изогнутого клюва. Приглядевшись, он понял, что это всего лишь игра света и тени.

Скупщик алмазов был совсем коротышкой: когда он сидел на вращающемся табурете, высокие каблуки начищенных до блеска сапог не доставали до пола.

В крохотной лачуге из гофрированного железа стояла невыносимая жара: воздух колыхался, волнами опускаясь с потолка. Большую часть пространства занимал стол из необструганных досок, где разместились необходимые принадлежности ремесла: бутылка виски и стаканчики, чтобы задобрить владельца камней; лист белой бумаги, на котором рассматривают цвет товара; деревянный пинцет; увеличительное стекло; весы и чековая книжка.