Уилбур Смит - Лучший из лучших

Любой другой новобрачной ее возраста суровые условия жизни в лагере казались бы невыносимыми, но Кэти жила так всегда. Построенную Ральфом глиняную хижину с травяной крышей она превратила в уютное гнездышко: повесила ситцевые занавески на окна без стекол, прикрыла земляной пол плетеными циновками, высадила у входа петунии – кавалеристы отряда оспаривали друг у друга честь их поливать. Готовила Кэти на костерке под навесом кухни – уставшие от солонины и кукурузной каши офицеры старались заполучить приглашение на ужин.

Кэти расцвела от такого количества внимания и развлечений – если раньше она была просто хорошенькой девушкой, то теперь стала настоящей красавицей, что еще больше привлекало к ней мужчин. И конечно же, рядом был Ральф. Ночами она порой лежала без сна, прислушиваясь к дыханию мужа, и удивлялась, как жила без него раньше.

Ральф уже получил чин майора.

– Мы все здесь полковники и майоры, девочка моя, – подмигнул он ей и хихикнул. – Я даже подумываю, не произвести ли старину Исази в капитаны!

Ему так шел расшитый позументами мундир с портупеей и широкополая шляпа, что Кэти хотелось почаще видеть мужа в форме.

С каждым днем Ральф словно становился выше, сильнее и энергичнее. Когда он уезжал, чтобы поторопить фургоны, установить гелиографы на станциях связи или встретиться с другими директорами Британской южно-африканской компании, Кэти все равно не чувствовала себя в одиночестве: каким-то непостижимым образом Ральф всегда оставался рядом, и ожидание встречи доставляло тайную радость.

Возвращался он внезапно, на полном скаку влетал в лагерь, подхватывал Кэти на руки, подбрасывая ее в воздух, точно ребенка, и целовал в губы.

– Ральф, ну не на улице же! – краснела задыхающаяся Кэти. – Люди смотрят!

– Ага, и зеленеют от зависти! – соглашался он, унося жену в дом.

В присутствии Ральфа жизнь кипела ключом. Он умудрялся поспеть повсюду: проходил по лагерю широким уверенным шагом, заразительно хохотал, подбадривал подчиненных, беседовал с ними, а иногда впадал в приступы внезапной убийственной ярости.

Хотя ярость Ральфа ни разу не обращалась на жену, Кэти невольно приходила в ужас. С опасливым любопытством она смотрела, как лицо мужа темнеет от гнева, голос превращается в рев раненого буйвола. Потом в воздухе мелькали его кулаки и сапоги – и кто-то катался в пыли, рухнув на землю.

От этого зрелища ее охватывали слабость, дрожь и странное возбуждение. Она торопливо убегала в хижину, задергивала шторы и ждала. Когда Ральф возвращался, его лицо все еще искажала дикая ярость – та самая, от которой Кэти бросало в дрожь, и приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не броситься к мужу, а дождаться, пока он сам подойдет.

– Ей-богу, Кэти, девочка моя, – сказал он как-то молодой жене, нависая над ней – на его обнаженной груди еще поблескивали капельки пота, дышал он так тяжело, словно только что участвовал в забеге, – хоть ты и похожа на ангелочка, но кое в чем до тебя самому дьяволу далеко!

Кэти молила Бога дать ей сил обуздать сладострастные порывы плоти, но молитвы выходили небрежные, не особо искренние, и уютное чувство удовлетворения не исчезало.

С Ральфом никогда не было скучно – ни днем, ни ночью, ни наедине, ни в компании. Кэти отмечала, как почтительно относились к нему окружающие, включая людей богатых, знаменитых и старше возрастом, вроде полковника Пеннифатера и доктора Линдера Старра Джеймсона, возглавлявших отряд. Впрочем, так и должно быть – ведь Ральф входит в совет директоров Британской южно-африканской компании мистера Родса, организованной на основе королевской хартии. Садясь за стол в зале заседаний компании «Де Бирс», он оказывался рядом с лордами, генералами и самим мистером Родсом. Правда, Ральф с ухмылкой сказал ей как-то:

– Кэти, они все великие люди, но и у них в жару ноги воняют – не меньше, чем у меня.

– Как тебе не стыдно, Ральф Баллантайн! – отругала она мужа, однако раздулась от гордости, случайно услышав в разговоре двух кавалеристов: «Ральф Баллантайн – парень что надо, тут ничего не скажешь».

Ночью, после бурных и бесстыдных любовных утех, они разговаривали в темноте, иногда до утра. Кэти знала, что свои мечты и планы Ральф непременно воплотит в жизнь, и от этого они казались еще более увлекательными.

Ее радость усиливалась приподнятым настроением семисот мужчин, напряженно ожидавших приказа к выступлению, – с каждым днем бездействие становилось все невыносимее. Грузовые фургоны Ральфа привезли две семифутовые пушки, и артиллеристы стреляли шрапнелью в пустынном вельде позади лагеря; зрители подбадривали их восторженными криками, глядя на раскрывающиеся в сухом воздухе пушистые клубы дыма от смертоносных выстрелов.