Уилбур Смит - Лучший из лучших

Луиза с улыбкой повернулась к Зуге: темно-синие глаза лукаво прищурены, губы влажно поблескивают. Под столом Клинтон взял Робин за руку, не сводя глаз с лица дочери.

Даже Ральф протрезвел и внимательно слушал. Кэти положила голову ему на плечо.

Салина очень прямо сидела на деревянной скамье, сложив руки на коленях. Она пела с милой улыбкой, хотя одинокая слезинка мучительно медленно стекала по бархатистой щеке, пока не добралась до уголка губ.

Девушка допела песню, и воцарилось молчание. Ральф стукнул по столу ладонью.

– Браво, Салина! Замечательно!

Все захлопали, Салина улыбнулась в ответ, и слезинка упала ей на грудь, оставив темное пятнышко на атласном корсаже.

– Извините, – сказала Салина. – Извините, я на минутку.

Она встала и, все еще улыбаясь, вышла с веранды на улицу. Кэти обеспокоенно вскочила, но Робин поймала дочь за руку.

– Не надо, – сказала она. – Пусть девочка немного побудет одна. Ты ее только сильнее расстроишь.

Кэти опустилась на стул рядом с Ральфом.

– Луиза, как не стыдно! – с напускным весельем крикнул Клинтон с другого конца стола. – Что ж ты так быстро позабыла о муже? У него бокал пустой!

Прошел час, а Салина не возвращалась. Ральф говорил все громче и увереннее:

– Теперь, когда мистер Родс получил концессию, можно собирать отряд. Мы с Кэти завтра поедем обратно с пустыми фургонами. Видит Бог, нам нужна каждая пара колес – я уж и не надеялся, что Лобенгула заберет у меня эти ружья!

На этот раз Кэти не вслушивалась в слова мужа затаив дыхание, а то и дело поглядывала на ступеньки веранды, потом прошептала что-то матери. Робин нахмурилась и покачала головой.

– Ты говоришь так, словно для тебя важна лишь твоя личная выгода! – упрекнула Робин свежеиспеченного зятя.

– Ничего подобного, тетушка! – засмеялся Ральф и подмигнул отцу, сидевшему на другом конце стола. – Все во благо империи и во славу Господа!

Кэти дождалась, пока они снова затеяли дружелюбный спор, и потихоньку ускользнула. Робин заметила дочь только тогда, когда та уже стояла на ступеньках. Помедлив, она не стала окликать Кэти: раздраженно махнула рукой и повернулась к Зуге:

– Вы с Луизой надолго задержитесь в Булавайо?

– Пока отряд не подойдет к горе Хэмпден. Мистер Родс не хочет недоразумений между отрядом и молодцами Лобенгулы.

– Луиза, пока вы живете в королевском краале, мы будем посылать вам свежие овощи и цветы, – предложил Клинтон.

– Вы и так уже столько для нас сделали! – поблагодарила Луиза и осеклась, тревожно глядя перед собой.

Все торопливо повернулись, следуя за ее взглядом.

Кэти взбежала по ступенькам и привалилась к одной из побеленных колонн. Лицо девушки нездорово пожелтело, как у больного малярией, и покрылось капельками пота. В глазах стояло страдание, губы искривила гримаса ужаса.

– В церкви! – выдохнула Кэти. – Она в церкви!

Ее согнуло пополам в приступе рвоты, раздался треск рвущейся материи – густой желтый поток пропитал девственно белый подол свадебного платья.

Первой к дверям церкви подбежала Робин. Бросив один-единственный взгляд внутрь, она резко отвернулась, уткнувшись Клинтону в грудь.

– Уведи ее, – не терпящим возражений тоном приказал Зуга. – Помоги мне! – велел он Ральфу.

Венок из розовых роз, упавший с головы Салины, лежал на полу нефа. Девушка перекинула недоуздок через стропило и, должно быть, залезла на стол, который Робин использовала для операций.

Руки Салины висели вдоль тела; носки туфелек были косолапо повернуты внутрь, мило и невинно, как у маленькой девочки, стоящей на цыпочках, – вот только до покрытого каменными плитами пола оставалось добрых два фута.

Зуга не удержался и посмотрел на лицо девушки: голова торчала вбок под немыслимым углом – веревка тянулась вверх от уха. Лицо распухло и пошло фиолетовыми пятнами.

В дверь потянул спасительный сквознячок, медленно повернув тело лицом к алтарю – теперь Зуга видел лишь роскошные золотистые волосы длиной до пояса. Сзади девушка все еще выглядела красавицей.

Кэти Баллантайн провела счастливейшие в жизни месяцы в лагере Британской южно-африканской компании на реке Маклутси.

Она была единственной женщиной среди семисот мужчин, и все они ее обожали: называли «миссис» и приглашали на каждую вечеринку, которая устраивалась, чтобы развеять скуку длительного ожидания.