Пи Трейси - Снежная слепота

Магоцци дернулся.

– Ну ты даешь.

– Брось, Лео, женщины ничего не понимают, и ты это знаешь. Наверно, сейчас она сидит дома и смотрит повтор сериала «Полиция Нью-Йорка», пытаясь понять, что ей следует дальше делать.

Макларен посмотрел на Магоцци, чтобы услышать подтверждение:

– В самом деле так плохо?

Магоцци вздохнул:

– Да, она новенькая, только что из-за диспетчерского стола. Опыта оперативной работы нет. Но не знаю… Может, отлично справится.

– Может, отлично справится? – Джино закатил глаза. – Ну вот убедите меня, что этот человек не клюет на каждую хорошенькую мордочку.

Магоцци уставился на него:

– Я не видел никаких хорошеньких мордочек. Я видел шерифа.

– Ну да, как же, – хмыкнул Джино. – Но спросите меня, и я скажу, что с трудом мог увязать снеговика в округе Дандас с теми двумя, что мы нашли в парке, а это означает, что у нас два случая и мы впустую потратили целый день, занимаясь не тем. Вы понимаете, едва только я начал верить, что Курт Уэйнбек убил Дойла, то тут же размечтался, что сейчас мы поймаем его, с головы до ног залитого кровью Дойла, с оружием Дитона и Майерсона в карманах, но должен сказать, ничего не сложилось. Снеговики не походят друг на друга, орудие убийства разное, и, откровенно говоря, желтопузые слизняки, избивающие жен, не убивают полицейских. Держу пари, что Уэйнбек увидел происшествие в парке по телевизору и решил создать впечатление, что тот же наш убийца сделал снеговика и из Дойла.

– Согласен. – Магоцци откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки, закрыл глаза и не открывал их, пока говорил. – Итак, два случая. Уэйнбек убил Дойла, и ему повезло добраться до округа Дандас; кто-то другой убил Дитона и Майерсона, и мы должны вылезти из кожи вон, чтобы взять его, – или шериф Айрис Риккер распутывает свое дело прежде, чем мы разберемся со своим. – Он открыл один глаз и посмотрел на Джино. – И кто же тогда останется в дураках?

– Кончай нести ахинею. Ее дело раскрыли мы. И мы ей рассказали, кто это сделал. Все, что ей остается, – поймать этого типа.

Макларен заговорил, обращаясь к каракулям, которые он рисовал на мятой бумажной салфетке:

– Или… может, твой выдуманный сценарий не так уж и плох, Джино. Может, Курт Уэйнбек представляет собой нечто большее, чем твой среднестатистический желтопузый слизняк, избивающий жену.

Магоцци открыл оба глаза и уставился на него:

– Ты что-то нашел?

Макларен смутился:

– Вот черт… и сам не знаю. Я не представляю, что Уэйнбек мог убить двух полицейских, но тут кое-что вылезает на поверхность.

Он продолжал разрисовывать салфетку, и Джино наклонился посмотреть, что он там намалевал. Выяснилось, что Макларен нарисовал аллигатора в кресле дантиста, которому вырывают зуб. Порой он думал, что Макларен гораздо страшнее, чем те типы, которых они задерживали на улицах. Он шлепнулся обратно на стул и дал своему измученному желудку немного успокоиться, пока Макларен продолжал говорить.

– Значит, сегодня днем мне позвонили из наркоотдела относительно сбытчика наркоты, которого хотят надежно законопатить за три попытки убийства. Суд на следующей неделе, и у прокуратуры есть четыре классных свидетеля. Двое из них – подонки, которых он пытался убить вместе с тем парнем, что все еще в коме. По поводу обвинения в наркотиках они заключили сделку в обмен на показания против большого босса. Хочешь узнать, кто были два остальных свидетеля, – крепись!

Джино поднял руки. Получить информацию у ирландца всегда было нелегко.

– Господи, да не знаю.

Макларен ухмыльнулся:

– Дам наводку. Первыми на месте появились двое ребят в синей форме и взяли дилера, который перезаряжал пистолет для смертельного выстрела, а еще… они любили бегать на лыжах.

– Дитон и Майерсон?

– В точку. Ты выиграл банку ветчины. А теперь угадай прозвище того гада, который идет под суд.

Джино посмотрел на него:

– А теперь угадай, сколько мне потребуется времени придушить тебя, если ты, черт возьми, не выдашь все, что пытаешься нам выложить.

Макларен продолжал оставаться совершенно спокойным.

– Его кличка – Снеговик.

С минуту Джино и Магоцци, соображая, что к чему, просто смотрели на него. Джонни всегда чувствовал себя неловко, когда они вели себя подобным образом, а это случалось не раз в ходе работы над каким-нибудь сложным делом, когда кто-то говорил нечто, поражавшее их своей неожиданностью.

Джино наконец отвел взгляд, поскреб свою белобрысую голову, стриженную ежиком, надеясь, что таким образом пробудит к жизни дополнительные мозговые клетки.