Дот Хатчисон - Розы мая

Она всего лишь на полтора года старше меня.

Думаю, важны не годы.

Через несколько часов, когда мама уходит на работу, я возвращаюсь в свою комнату и заворачиваюсь в покрывало. Я и не сплю – в общем-то, просто дремлю, пока мочевой пузырь не гонит из постели, и оно, наверное, к лучшему, что я не забралась под одеяло. В животе ворочается и скребется голод. Мысль о еде тревожит.

Я знаю это настроение. Начав есть, я не могу остановиться. Не могу даже тогда, когда живот набит под завязку, растянут до предела и болит, но в этой боли больше смысла, чем в ярости и скорби, которые живут и кровоточат под кожей.

Принимаю душ, сушу волосы – надо обязательно попросить маму освежить синие прядки, потому что корни отросли почти на полдюйма – и твердой рукой подкрашиваю губы и подвожу ресницы. В свое время Чави научила меня разным мелким хитростям, которые и разделяют дерзкий вызов, лукавую насмешку и злобный рык. Сама она всегда оказывалась где-то между вызовом и насмешкой, смягчая их мерцающей белой и золотистой пудрой. Обычно я пользуюсь белой и серебристой. Обычно, но не сегодня. Сегодня мой арсенал – черное и красное, и вся злость, на которую только способны эти цвета.

Я одеваюсь, проверяю, на месте ли – во внешнем кармане куртки – баллончик с перцовым спреем, выхожу из дома и беру курс на шахматный островок. Воздух сухой до боли, и что-то подсказывает, что в ближайшие часы запас салфеток в другом кармане сильно уменьшится.

Ступаю на жухлую траву. Корги поднимает голову и встречает меня негромким восхищенным свистом.

– А ты и впрямь наша, а, Синенькая? – Я коротко улыбаюсь, и он кивает. – Ну, тогда пойдем. У Хэппи за неделю ни одной победы. Пусть порадуется.

Сажусь напротив Хэппи. Вид у него серьезный и встревоженный. В середине партии заявляет, что в бесконечном марафоне побед вырвался вперед настолько, что Корги уже никогда его не догонит. Корги играет хорошо, даже против тех, кто знает, что к чему. Если вести счет честно, у Хэппи нет шансов.

Но Корги улыбается, почесывает нос и говорит, что Хэппи не стоит расслабляться.

На дальнем от меня конце столиков начинают партию Лэндон и Йелп. Потом Лэндон идет к Стивену и по пути оказывается рядом со мной. Я уже более или менее решила не рубить сгоряча и допустить, что он, возможно, и не держит в мыслях ничего такого. Может, даже не понимает, что делает, что пугает кого-то. Лучше всего ни во что такое не ввязываться.

Но то вчера. Сегодня, однако, я с удовольствием угостила бы его перцовым спреем, а потому стоит, пожалуй, вернуться к первоначальному плану – избегать. Опершись на плечо Корги, перелезаю через скамейку и потягиваюсь, разгоняя пробравшийся под кожу холодок.

– Ну давай, Корги, покажи как надо.

Они с Хэппи ухмыляются – ухмылки у них почти одинаковые, – и Корги спешит занять опустевшее место. Некоторое время стою у него над плечом, наблюдаю за началом игры – к пятому ходу видно, что Хэппи снова проиграет, – пока игроки на другом краю не начинают шевелиться. Без проблем устраиваюсь напротив Пирса, который обычно держится поближе к Ганни и приглядывает за стариком.

Играю две партии с Пирсом, а потом, пока Ганни в уголке дремлет у него на руках, – одну с Йелпом. Проверить старика подходит девушка с парковки. Я уже знаю, что ее зовут Ханна и она его младшая внучка. В одной руке у нее тест-полоска для определения глюкозы в крови, в другой – устройство размером с куриное яйцо. Устройство считывает показания с полоски, и Ханна заносит их в телефон.

Мне Ханна нравится. Хотя я знаю ее и не очень хорошо – бо́льшую часть времени девушка проводит в машине и выходит, только чтобы проверить уровень сахара в крови Ганни, – она никогда не пытается показать, что это ее тяжкая доля или наказание. Укутавшись, Ханна ждет в машине за книгой или вязанием, время от времени поглядывая в сторону павильона. Другие ветераны вроде бы тоже ей нравятся. Они называют девушку мисс Ганни, и она закатывает глаза и говорит мне, что приличные люди зовут ее Ханной.

Просыпается Ганни внезапно, словно выныривает из сна. Лицо у него еще мягкое. Смотрит на меня.

– На передовой сегодня, а, мисс Прия?

– Так точно, сэр. Такое иногда случается.

– Случается. – Он поворачивает доску, чтобы дотянуться до фигур. Толстые перчатки у меня в кармане, но сегодня еще довольно холодно, и я надела вязаные рукава.

Я отдаю их ему, и в какой-то момент его пальцы смыкаются на моем запястье. Кожа загрубевшая и тонкая, как бумага.