Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

В нем есть что-то, что беспокоит ее.

Это все тот же Кларенс, которого она так хорошо знает — и в то же время он совсем другой.

Что же не так?

Она идет на кухню — старается идти как можно быстрее, чтобы не оставлять его одного надолго. В то же время походка должна оставаться уверенной. Графин с соком заставлен двумя пакетами. Чистый стакан стоит на столе.

— Сделаешь мне массаж?

Он берет из ее рук запотевший стакан, жадно приникает к нему.

— На улице чертовски жарко, Кора…

Она становится позади него, наклоняется. Ее пальцы касаются его плеч, обхватывают их, начинают массировать.

— Так хорошо.

Она молчит, не знает, что ему сказать. Кажется, он даже не думает о ней. Его губы, испачканные желтым апельсиновым соком, начинают медленно улыбаться.

— Утром дядя ввел меня в состав правления, Кора, — говорит тихо, как бы про себя. В его голосе звучит глубокое, почти полное удовлетворение. — Я сижу справа от него, сразу после Джонатана.

Он еще ничего не сказал — ничего такого.

Лицо Лизы медленно начинает утрачивать подвижность. Короткие пальцы с ярко-алыми ногтями все сильнее сжимают плечи Кларенса, глубже впиваясь в его плоть, причиняя боль. Тепло, столь приятно охватывавшее ее тело еще несколько минут назад, начинает медленно стекать куда-то вниз и растворяться.

Ощущение безнадежности.

— Вот так хорошо.

Кларенс нагинается, чтобы поставить стакан на пол. Пальцы девушки повисают в воздухе, они больше не касаются его. Он находится вне ее досягаемости.

Смогла ли она понять все уже в тот момент? Питала ли еще какие-то надежды? Или же ей осталось только поверить в то, что произошло?

Острый горький ком начинает формироваться где-то глубоко внутри, чтобы потом безжалостно подступить к горлу, помешав говорить.

— Бедняга Джонатан совсем выбит из седла, — Кларенс тихо усмехается каким-то своим мыслям. — Даже не может двигать рукой. На меня свалилось столько работы… Но, что ты остановилась, — продолжай.

Он снова сидит перед ней, глаза закрыты, губы неопределенно улыбаются.

Ее пальцы вновь опускаются ему на плечи, она опять начинает массировать его, но делает это уже, не задумываясь, без внимания, без чувства. Он этого не замечает.

— Все пожимали мне руки, Кора, — говорит он, и ее неожиданно коробит от того, сколько самодовольства звучит в его словах. — И каждый склонил голову, когда их представляли мне. Я собираюсь скупить побольше акций, чтобы увеличить свой пакет.

Скупить побольше акций. Конечно, ведь деньги отца теперь перейдут к нему.

— Я слышала о том, что произошло вчера вечером, — говорит Кора, пока острый угловатый ком горечи еще не успел полностью перекрыть ее горло. — Мне очень жаль. Я…

— Вчера вечером?

Кларенс осознает, что совсем забыл о смерти отца. Ему сообщили об этом уже поздно ночью, он успел заснуть. Он приехал в морг, несколько минут постоял над металлическим столом, на котором лежало тело. Потом быстро ушел. Больше он не видел тела отца.

Заснуть он больше не смог, думал, сам уже не помнит, о чем. Заплакать он тоже так и не смог.

А утром к нему пришел дядя, торопливый, озабоченный, говорил о делах, они поехали в банк. Может, надо было что-то сделать, попрощаться с отцом как следует…

Впрочем, дядя и так выполнил все формальности, опознал тело по всем правилам, позаботился о похоронах…

Эти мысли ему не нравится, он спешит их отогнать.

— Я в порядке, Кора, — отрывисто говорит он и резко поднимается на ноги. — Какое утро, какое утро. А ведь еще нет и одиннадцати.

В самом деле, еще столько необходимо успеть. В полдень совещание, потом надо изучить отчеты о состоянии рынка…

В его движениях теперь снова сквозят озабоченность, торопливость — и бесконечное довольство собой.

— У меня всего где-то полчаса, ничуть не больше, — говорит он. Его взгляд прикован к часам, он рассматривает их с таким вниманием, будто впервые в своей жизни видит нечто подобное. — Мы должны с тобой поспешить.

— Я могу заказать обед сюда, — неуверенно говорит она, чувствуя, что говорит совсем не то, что нужно.

Да и что сейчас нужно говорить?

— Не беспокойся, Кора, — он смеется, и это снисходительный смех. Этот смех коробит ее, а может быть, виной тому его слова. — Мы плотно позавтракали, пока обсуждали с дядей положение дел в банке. У банкира нет времени на роскошные рестораны.

Он счастлив ощущать себя банкиром.

— Иди сюда.

Она делает несколько шагов к нему, ее руки опущены. Она уже не может ничего произнести.