Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

Вторая рука ласкает ее бедро, проходит под шортиками, через ажурную ткань трусиков сдавливает ягодицы. Он чувствует свою силу.

Тело Коры холодное — почти как у трупа. Да и иметь с ней секс в этот момент почти то же самое, что изнасиловать труп.

Лифчик расстегнут, пальцы Кларенса резким движением выдергивают его. Он делает это неловко, вместо того, чтобы осторожно совлечь ткать с розовых грудей девушки, он просто дергает за один его конец. Он торопится, изнывает от возбуждения.

А еще он спешит в банк.

Ткань резко полосует тело, задевая соски, но девушка не ощущает боли. Единственное, что она чувствует в тот момент — это бесконечную горечь.

Ты навсегда останешься дешевой шлюшкой, Кора. Так возвращайся же туда, откуда тебе не стоило пытаться вырваться.

Его ладонь вновь властно ложится на грудь девушки. Затвердевший член касается ее бедер, проводит по ним обжигающим прикосновением. Он говорит ей какие-то слова, но она их не слышит. Правая рука начинает теребить пояс шорт.

У него горячее тело, он возбужден. Пояс шортиков не поддается, тогда он берется за него двумя руками. Его колени упираются в край дивана, голова Коры бессильно покоится на валике. Ее мысли вновь становятся путаными и бессвязными — почти как в тот момент, когда она сидела на высоком табурете и пила горячий чай из большой чашки.

«Чай, наверное, совсем остыл», — думает она.

Почему-то эта мысль кажется ей чрезвычайно важной, полностью заполняя сознание девушки.

Чай остыл, и снежинки больше не играют.

Пояс подался. Он стаскивает с нее шортики, для этого ему приходится полностью сойти с дивана. Он смотрит, как она лежит перед ним и бесстыдно предлагает себя. Кора не замечает своей позы, ничего, что происходит с ней. Он бросает на пол шорты, потом наклоняется над ней, чтобы снять трусики. Опять что-то говорит.

Пальцы Коры продолжают впиваться в ладонь, глаза направлены к потолку. Прощай, новая жизнь, прощай все, о чем она мечтала. Дура, дура, Можно ли было мечтать о таком.

Он приподнимает ее ноги, совлекая трусики, мимоходом сбрасывает на пол туфли. Его руки слегка подрагивают от нетерпения, член воинственно вздымается вверх.

Она не видит ничего.

Он вновь наклоняется над ней, тяжело дышит, агрессивно улыбается. Еще какие-то слова. Он касается ее, целует, проводит пальцами здесь и там. Она инертно отвечает ему, она к этому привыкла, она профессионалка.

Просто сейчас ей очень тяжело.

Краем глаза он замечает, что ногти девушки глубоко впились в ладонь. А я хорош, думает он. Вскоре и эта мысль куда-то пропадает.

Грудь, бедра, ягодицы. Обнаженное женское тело.

Коре кажется, что у нее остановилось сердце.

Его ладони властно опускаются на ее холодные бедра, раздвигают их. Он ложится на нее всем телом, его изнывающий от желания член погружается в женскую плоть. Ее ноги обхватывают его так же, как она это делала множество раз — с ним и с другими. Он стонет и начинает ритмично двигаться. Его лоб покрыт потом.

У него нет времени даже для любовной игры.

Горячий напряженный член поршнем ходит внутри тела девушки. Кора чувствует это — и больше ничего. Как она могла поверить в волшебную сказку? Сказку со счастливым концом, сказку о Золушке?

Он продолжает, его тело то приближается к ней, то удаляется снова. Она не вскрикивает, даже не постанывает. Она молчит.

Еще несколько движений, и горячая струя вырывается из его члена. Он медленно замирает, на его губах играет довольная улыбка. Как же он хорош. Он откидывается на диван рядом с ней. Несколько минут молчит.

— Кора, девочка моя, — наконец произносит он. — Ты прекрасна.

Потом добавляет:

— Знаешь, я думаю снять для тебя квартирку — получше этой. Небольшую, конечно. Рядом с каким-нибудь супермаркетом, чтобы тебе не надо было далеко ходить. Если потребуется: сможешь брать такси, и все такое — я буду давать тебе деньги.

Кора продолжает молчать. Ей кажется, что она стоит одна на опустевшем перроне, и холодный осенний ветер бьет ей прямо в лицо. Поезд, на который она не успела, медленно исчезает вдали, и никто не машет ей из вагона, никто не кричит ей: «Кора, поторопись, а-то опоздаешь».

Ты дура, Кора.

Еще несколько минут Кларенс в блаженстве лежит на подушках, потом встает и нагибается, чтобы вытащить из-под холодного тела любовницы свою рубашку.

— Мне пора, — говорит он. — Я потом позвоню.

На глазах девушки стоят слезы.

И снежинки больше не играют.

Вот так и получилось, что в десять часов пятьдесят две минуты до полудня я оказался стоящим в центре огромного полутемного и на редкость закуренного помещения.