Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

— Вот еще, — сказал он, и собственные слова показались ему донельзя жалкими. Эти двое будут долго потешаться над ним, когда он уйдет. Теперь надо сказать что-нибудь значительное, что позволит ему уйти с достоинством, как и подобает настоящему мужчине.

Но что.

Бородач принял из рук Данби бумажку, бросил на нее взгляд и довольно улыбнулся.

— Пачка патронов прилагается, — пояснил он, доставая коробку из широкого кармана своей кожаной куртки. — Как видишь, у нас все по-честному. Не так ли, Гаучо… Передай-ка нашему другу покупку. Понадобятся патроны еще — всегда рад. Но знаешь, позвони заранее. Подобный калибр только на заказ.

Еще не хватало, чтобы этот мордоворот взял в привычку захаживать, когда вздумается. Этак можно заделаться сердечником.

Нет уж, гораздо лучше иметь дело со своими.

Короткие шершавые пальцы Данби сомкнулись на грубой материи чехла. Только бы не выглядеть полным придурком. Он видел, как это делают в кино — взять, теперь перехватить. Когда торговец наклонился к нему, крупное металлическое украшение, висевшее на его шее, глухо сверкнуло в тусклом свете лампочки под потолком. Кверху агрессивно кривился сатанинский знак.

И Данби понял, что нужно сказать.

— Надеешься на помощь своего рогатого друга? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно грубее и беспечнее. — Ну-ну.

Он постарался положить коробку патронов в карман так же небрежно, как это сделал торговец, когда доставал ее из своего. Но узкие джинсы не были предназначены для подобной ноши, поэтому Данби предпочел просто сжать коробку в кулаке.

Завернет в винтовочный чехол на лестнице, сейчас лишь бы уйти. Он медленно развернулся и начал подниматься.

Глухие шаги вновь застучали по металлической лестнице. Бородач пристально следил за постепенно скрывающейся из глаз спиной покупателя.

— Почему это он назвал меня рогатым? — озадаченно спросил Гаучо. — У меня ведь нет постоянной подружки, ты же знаешь.

Когда яркий солнечный свет вновь ударил Данби в лицо, он понял, что колени у него дрожат.

В зале темно, слишком сильно накурено и пахло дешевой выпивкой.

Я был взбешен.

А ведь день еще только начинался.

Не успел я раскланяться с Джеффри Теннисоном и пожелать ему всяческих благ, особенно на пути в Вашингтон — в тот момент меня мало волновало, как он будет добираться обратно — как мой мобильный телефон начал проявлять столь недвусмысленные признаки жизни, что несколько людей из тех, что шли навстречу мне по длинному коридору, начали недоуменно на меня поглядывать.

Как будто у меня был офис в этом здании, и мне могли позвонить туда.

Вдобавок я не знал, куда направилась Франсуаз, и был уверен, что она уже успела здесь заблудиться.

Естественно, у меня не получилось, вытащить телефон из кармана с первой попытки, а он все трезвонил и трезвонил, да так, что я уже начал ожидать, что со всех сторон ко мне сбежится служба охраны.

Мне оставалось только надеяться, что мой разлюбезный друг Уесли Рендалл не умудрился два раза на день вляпаться в какие-нибудь неприятные истории связанные, скажем, с контрабандой наркотиков или доставкой проституток из Саудовской Аравии для президентского аппарата.

Мне было вполне достаточно его утреннего звонка и получаса телефонных препирательств с Малленом. И это именно в тот день, когда мне необходима была помощь инспектора.

В тот единственный день.

— У вас телефон звонит, — любезно сообщила мне дама без возраста с портфелем, которая проходила справа от меня.

Я попытался обернуться, чтобы ответить, в этот момент мобильный телефон счел нужным разжать челюсти, впившиеся во внутренности моего кармана, — или чем он там за него держался.

Само собой, я его уронил.

Дама с портфелем остановилась и с интересом уставилась на меня. Не каждый день ей приходилось бесплатно развлекаться.

Делая вид, что пытаюсь скрыть неловкость, я спросил:

— Вы не видели здесь девушки в строгом пиждачном костюме темно-зеленого цвета? У нее серые глаза.

Незнакомка опустилась на корточки рядом со мной и, прежде чем я успел взять в руки телефон, сомкнула на нем пальцы.

— Я никого не видела, — произнесла она. — Но ваш телефон уже не звонит.

На самом деле она вовсе не была старой, а ее губы даже начали мне улыбаться.

— Тяжелый день? — участливо спросила она.

— Это я скажу вечером, если еще буду в состоянии, — буркнул я, запихивая телефон в карман. — Сколько отсюда выходов?