Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

Уесли Рендалл наслаждался.

— Видите вон ту машину, справа? В ней сидят двое людей, и один из них что-то говорит по мобильному телефону. Держу пари, он говорит о вас…

Покрасневшее лицо Маллена резко повернулось в Рендаллу. Инспектору вдруг показалось, что этот хлыщ продолжает издеваться над ним. На мгновение Рендалл испугался, и потому продолжал более быстро, чем ему хотелось:

— Пару дней назад я попал под колпак паре частных детективов. Не уверен, что знаю, о чем речь — возможно, одна из моих подружек оказалась замужем, и ее муж решил измерить длину своих рогов. В любом случае, теперь у меня всегда есть, по крайней мере, двое свидетелей на каждую секунду моего расписания. У задней двери стоит вторая машина, — не верите, можете взглянуть. Впрочем, вы же сами пришли оттуда, так что должны помнить.

Краска медленно отливала от лица инспектора, он лихорадочно размышлял. Дело получило слишком большую огласку, а Уесли Рендалл был близким другом Кларенса Картера, который прошлым вечером стал миллионером благодаря пуле скрывшегося снайпера.

Необходимо было как можно быстрее принять решение — то ли рисковать поспешным арестом и последующим громким провалом, то ли позволить этому клоуну насмехаться над полицией и тщательно проверить его версию.

Уесли Рендалл отошел от окна и весело посмотрел на инспектора. Он хотел было добавить что-нибудь насчет того, что, дескать, зеленщики, горничные и полицейские всегда заходят в приличные дома с черного хода, но по зрелому размышлению решил этого не делать.

— Полагаю, мне пора позвонить своему адвокату, — с рассеянностью пробормотал Рендалл. — Ее зовут Франсуаза Дюпон. Может, вам доводилось слышать это имя.

В тот день инспектор Маллен мог бы написать самую пламенную в историю Америки речь о коррупции и подкупленном правосудии.

Над Лос-Анджелесом медленно разгорался диск солнца.

Здание Альфреда Джей Ховитцера находится в самом центре Лос-Анджелеса, однако, мало кому известно о том, что оно вообще существует.

Его ежедневно видят сотни тысяч людей, которые проезжают мимо в собственных автомобилях, торопливых желтых такси или солидных озабоченных городских автобусах. Однако ни у кого из них обычно не находится времени для того, чтобы присмотреться к стройному голубому небоскребу, с безразличной холодностью отражающему жаркие лучи калифорнийского солнца, и задуматься над тем, кто расположился за глянцевой непрозрачностью его поверхности.

На этом здании нет таблички, которая могла бы помочь праздному пешеходу, вздумай он полюбопытствовать о предназначении этого небоскреба, — одного из сотен таких же, разбросанных на все стороны света вокруг по деловому центру Л. А. Стекло, бетон, стиль хай-тех, деловые люди с черными обтекаемыми кейсами и деловые женщины с толстыми и тонкими черными же папками — женщины всех возрастов, с аккуратно уложенными волосами всех цветов и оттенков, и все, как одна, напрочь лишенные сексуальности.

Это деловой центр мегаполиса, здесь каждый занимается бизнесом, и никому нет дела до других.

Единственная надпись крупными буквами гласит «Здание Альфреда Джей Ховитцера», и это никому ни о чем не говорит.

Никому, кроме немногих.

Большие неуклюжие лопасти тяжелого вентилятора лениво разгоняли под потолком влажный тугой воздух. Я следил за их движением и размышлял, почему Джеффри Теннисон не поставит себе кондиционер.

Я сидел в большом удобном кресле на пятьдесят восьмом этаже здания Ховитцера, и за окном мне приветливо улыбались соседние небоскребы. Размеры комнаты в несколько раз превосходили необходимые.

Это был один из тех кабинетов, какие можно найти в каждом большом небоскребе. Их набирается не более нескольких десятков на всю эту огромную блестящую коробку. Они бывают обставлены по-разному — консервативно или современно, с толстыми коврами или паркетным полом, большими шкафами мореного дерева, от нижней до верхней полок заставленных книгами в дорогих переплетах — или с открытыми стеклянно-металлическими стеллажами, в которых, как на витрине, красуются мексиканские безделушки.

Но есть в этих кабинетах нечто особенное, нечто, что их объединяет, делает теми, что они есть — сердцем сияющего небоскреба, сердцем делового центра огромного мегаполиса. И в этом отношении здание Альфреда Джей Ховитцера также ничем не отличалось от десятков своих соседей, гордо вздымающих плоские крыши в небо над Лос-Анджелесом.