Том Клэнси - Кремлевский кардинал

– Михаил Семенович, неужели мои полковники замышляют дворцовый переворот? – На лице Язова появилась улыбка, что было крайне редким явлением. – Бондаренко, в стенах этого кабинета я требую, чтобы вы говорили мне все, что считаете нужным. И если вам удалось убедить этого старого кавалериста, что научно-фантастический проект, о котором вы говорите, заслуживает внимания, значит, мне следует серьезно задуматься над ним. Итак, вы считаете, что на этом проекте нужно сосредоточить самое пристальное внимание?

– Товарищ маршал, мы должны отнести данную программу к числу важнейших. Для ее завершения потребуется проведение некоторых фундаментальных исследований, и, по моему мнению, финансирование их должно быть резко увеличено. – Бондаренко сумел не зайти слишком далеко и дать определенный ответ на вопрос маршала. Такой вопрос носит политическую окраску, и не какому-то полковнику совать нос в подобные проблемы. «Кардиналу» пришла мысль, что он все-таки недооценил этого умного молодого полковника.

– Учащается сердцебиение, – произнес врач почти три часа спустя. – Начинаем отсчет времени, пациентка пришла в сознание. – Его слова записывались на непрерывно движущуюся магнитную ленту.

Светлана не сознавала, когда кончился ее сон и началось бодрствование. Для большинства людей эта граница весьма туманна, особенно если отсутствует сигнал пробуждения в виде раннего солнечного света. Ее лишили возможности почувствовать какой-либо сигнал. Первым сознательным ощущением Светланы Ванеевой было недоумение. Где я? – спросила она себя, спустя пятнадцать минут. Исчезающие последствия сильнодействующего снотворного оставили ее, но взамен приятного расслабления от сна, лишенного сновидений, новых ощущений не появилось. Она словно… парила?

Светлана попыталась шевельнуться, но… не смогла! Ее тело было предельно расслаблено, каждый квадратный сантиметр его поверхности покоился на чем-то, в результате ни один мускул не испытывал ни малейшего напряжения. Еще никогда в жизни ей не приходилось испытывать такое удовольствие, такое радостное чувство релаксации. Где я?

Она ничего не видела, но и это казалось чем-то странным. Светлана будто парила в каком-то… нет, не черном… сером окружении… словно внутри ночного облака, отражающего огни Москвы, невыразительного и бесцветного, аморфного, но обладающего какой-то… структурой. Было совершенно, сверхъестественно тихо, она не слышала никаких звуков – ни отдаленного шума двигающегося транспорта, ни хлопанья дверьми, ни журчания воды в трубах…

Она повернула голову, но вид не изменился – такое же серое аморфное пространство, словно находишься внутри облака, или в вате, или… Светлана сделала глубокий вдох. У воздуха не было запаха, он не казался сухим или влажным, не ощущалась даже температура. Она заговорила… совершенно невероятно, она не услышала ни звука. Где я?

Светлана начала изучать окружающий мир более внимательно. На это потребовалось полчаса. Она старалась держать себя в руках, постоянно напоминала себе, что нужно сохранять спокойствие, не волноваться. Это не что иное, как сон. С ней не может случиться ничего плохого – только не с ней. Настоящий страх еще не охватил ее, но она ощущала его приближение. Светлана собрала в кулак всю свою волю и попыталась не подпускать его к себе. Нужно исследовать, что меня окружает, подумала она. Ее взгляд метнулся влево, вправо. Вокруг царила не совсем полная темнота, хотя свет ниоткуда не проникал. Она ощущала кисти рук, но они находились в стороне от бедер, и ей никак не удавалось прижать их к телу, хотя она и пыталась сделать это в течение, как ей казалось, нескольких часов. То же самое было и с ногами. Светлана попробовала сжать правую руку в кулак… но даже не смогла заставить пальцы соприкоснуться друг с другом.

Ее дыхание участилось. Она чувствовала, как воздух проникает ей в легкие и выходит из них, но не ощущала ничего больше. Закрыв глаза, она погрузилась в полную темноту. Так где же я?

Нужно двигаться, приказала она себе, больше двигаться. Она повернулась, надеясь почувствовать сопротивление, стараясь воспользоваться органами осязания, ощутить что-то вне своего тела. И не почувствовала ничего, кроме парения в каком-то облаке. Было невозможно сказать, с какой стороны исходит сила тяготения – снизу или сверху, справа или слева. Ощущения были совершенно одинаковыми. Светлана крикнула изо всех сил, надеясь услышать себя, убедиться хотя бы, что она существует. Все, что донеслось в ответ, – это отдаленное исчезающее эхо.