М. Роуз - Феникс в огне

Он проснулся в кровати один, полностью раздетый, накрытый одеялом. На него нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Причем главное место в них занимал не неистовый экстаз, которого они с Габриэллой достигли одновременно, а то, что произошло потом. Измученная и обессиленная Габриэлла устроилась у него на плече и заснула. Он не спал, глядел на нее и мечтал о том, что никаких камней уже нет. Куинн вернулась к матери. Их жизнь стала и его жизнью.

Джош спустился вниз. Габриэлла сидела на кухне и пила кофе. Ее все еще влажные волосы вьющимися локонами обрамляли лицо. Она увидела его и постаралась улыбнуться. Этот интимный взгляд словно заключил его в объятия.

— От Роллинза никаких известий? — спросил Райдер о том единственном, что сейчас имело значение.

Габриэлла кивнула.

— Слава богу, он уже почти закончил.

— Больше никто не звонил?

— Нет. Я с ума схожу.

— Они позвонят, Габриэлла. Обязательно позвонят.

Она кивнула.

— Кофе хочешь?

Она собралась было встать.

— Не надо, я сам.

— Нет. Позволь мне. Это даст мне хоть какое-то занятие. Я должна чем угодно себя занять.

Габриэлла налила кофе в чашку, поставила ее перед Джошем, а сама уселась напротив.

— Не могу поверить в то, что я сделала вчера ночью.

— Горе способно сотворить с людьми и не такое.

Она уставилась в свою чашку, словно стараясь найти там ответ.

— Но все это было… я совсем…

— Ты была на пределе и нашла выход. Не надо к этому возвращаться. Тебе еще никогда в жизни не приходилось испытывать подобного стресса. Не суди себя слишком строго.

— Просто все дело в том… — Наконец Габриэлла посмотрела ему в лицо.

В ее взгляде были тоска и смятение.

— Джош, я тебя не использовала.

— Есть один буддийский коан, [10] Коан — в дзен-буддизме короткое повествование, вопрос, диалог, цель которого — придать психологический импульс ученику для облегчения понимания сути учения. — сказал он. — На столе стоят свечи. Те, что справа, зажжены, те, что слева, — нет. Очередная свеча догорает. Монах в самый последний момент зажигает от нее свечу, расположенную напротив. Когда и эта догорает, монах зажигает от нее следующую. Вопрос вот в чем. Является ли пламя последней свечи тем же самым, которое горело на первой и на второй?

— Да, оно то же самое. А ты что думаешь?

— Не то же самое, но и не другое. Без изначального пламени ни одна из остальных свечей не была бы зажжена.

Габриэлла молча кивнула.

Джош продолжал:

— Мы с тобой разделили нечто важное. Для нас это означает разные вещи, но мы на какое-то время воспламенились и разделили горение. Благодаря этому сегодня утром мы оба уже другие. Возможно, это больше никогда не повторится, но и не исчезнет.

Габриэлла едва уловимо склонила голову, словно принимая благословение, и в этот самый момент зазвонил телефон.

Пятница, 10.48

— Я же тебе сказал, сделай так, чтобы она заткнулась!

Беттина и до этого мгновения была жутко напугана, но от грубого окрика Карла ее сердце забилось в бешеном ритме.

«Долго так продолжаться не может. Я вот-вот умру от страха. Слышит ли Карл, как у меня колотится сердце?»

— Почему мы не можем остановиться и купить вкуснятину? — в шестой раз с завывающим всхлипыванием спросила Куинн.

— Потому что мы очень торопимся, милая девочка. Давай просто помолчим и немного потерпим.

— Но я хочу остановиться, — голосила Куинн.

— Клянусь господом богом, если ты не добьешься того, чтобы она заткнулась, то я сверну на обочину и сделаю это сам! — рявкнул Карл, сидящий за рулем.

— Но ей же нет и трех лет, — с вызовом ответила Беттина и тотчас же застыла.

«Я только что огрызнулась. Как поступит Карл?»

Девушка уже не тешила себя иллюзиями насчет того, что под этой грубой наружностью скрывается мягкая душа, не желающая никому делать больно. Она провела в его обществе трое суток, наполненных паникой, и убедилась в том, что если у него где-то глубоко внутри и скрывалась капелька человечности, способной откликнуться на доброту и любовь, то она уже давно затвердела и высохла.

Беттина взглянула в окно машины. Она понимала, что ей видно все, но снаружи ничего нельзя рассмотреть. Машина была похожа на гроб, закрытая со всех сторон, непроницаемая. Вырваться из такой невозможно.

Беттина знала, что похитители, как правило, расправлялись со своими жертвами. Об этом постоянно рассказывали по телевизору. Многим ли посчастливилось остаться в живых? Перед ее глазами стояла сотня газетных заголовков, на которые она прежде никогда не обращала внимания.