М. Роуз - Феникс в огне

— Что ты делаешь?

— Кажется, я кое-что вспомнила, хотя точно не могу сказать. Возможно, существует определенное доказательство.

Она взяла очередную книгу и быстро пролистала ее.

— Да, вот оно. Взгляни.

Это был рисунок, изображающий павлина с расправленным хвостом.

— Что это такое? В чем значение этой картинки?

— Это копия изображения, обнаруженного в гробнице времен Древнего Египта. Древние авторы пишут, что рисунок повторял золотой медальон из Индии, который помогал своему обладателю достичь следующего воплощения. В каждое перо хвоста этой птицы был вставлен драгоценный камень. Джош, там именно двенадцать перьев. Этот павлин был древним символом возрождения, перевоплощения. На камнях были сделаны надписи на дравидийском языке. Их родиной, скорее всего, является древняя цивилизация, существовавшая в долине Инда.

— Ты можешь передать этот рисунок похитителю в качестве доказательства, вместе со всем остальным.

Габриэлла уже лихорадочно вырывала страницы из книги, давая выход неистовой боли и маниакальной энергии. Райдер увидел это, и у него защемило сердце. Затем женщина уронила лицо на ладони и залилась слезами.

Фотограф беспомощно смотрел на нее. Он понимал, что сейчас не помогут никакие слова. Оживить ее могло только возвращение дочери.

— Знаешь, по-моему, тебе нужно постараться хоть ненадолго заснуть. Понимаю, это будет нелегко, но отдохнуть надо. Ты не сможешь помочь Куинн, если завтра будешь с ног валиться от усталости.

Габриэлла кивнула.

— Пошли. — Джош помог ей встать. — Я провожу тебя наверх.

— Ты ведь никуда не уедешь, да? — дрожащим голосом спросила она.

Слезы продолжали катиться по щекам матери.

— Нет. Я останусь здесь, устроюсь на диване. Я не хочу оставлять тебя одну. Только не сегодня ночью.

Они стали подниматься по лестнице. Габриэлла опиралась на плечо Джоша. Он сквозь рубашку ощущал холод ее кожи.

Она вошла в спальню и без сил упала на кровать. Женщина была так измучена, что не могла раздеться, поэтому Джош прикрыл ее пледом.

Когда она оказалась в кровати, всхлипывания перешли в рыдания, наполняющие комнату горем и страхом. Райдер присел на кровать, склонился к Габриэлле и обвил ее руками. Ему показалось, что так прошла целая вечность. Вдруг она подняла голову и поцеловала его.

Джош поразился гневу и ярости, выплеснувшимся в прикосновении ее губ. Он ничего не понял, но сейчас это не имело значения. Разобраться в том, каким же немыслимым было их единение, можно и позже.

— Я просто хочу хоть на время забыться, — прошептала Габриэлла. — Ты ничего не имеешь против?

— Нет, не имею. Все очень хорошо.

В ее движениях не было ни нежности, ни терпения. Она брала больше, чем отдавала. Женщина вцепилась в рубашку и штаны Джоша, сорвала с него одежду, но не позволила ему поступить так же с ней.

Габриэлла быстро раздевалась. Джош смотрел на это и тотчас же ощутил прилив вожделения. Он едва успел мельком взглянуть на ее ноги, покатые бедра и грудь. Она действовала слишком стремительно, не успела стащить с себя одежду и уже забралась на него словно одержимая.

Затем она уставилась на Джоша горящими глазами, которые вообще не закрывались. Габриэлла роняла ему на грудь бесконечные слезы, тщетно пытаясь обуздать страх и боль.

Райдеру показалось, что он исчез в ней, пораженный жаром, окружившим его. Ему никак не удавалось поймать ее ритм. Она двигалась неистово, в безумном трансе. Он перестал подстраиваться и полностью отдался ей.

Габриэлла то и дело меняла скорость, держала его на грани, то замедляясь, практически не шевелясь, то пускаясь во весь опор, словно это была гонка, которую она должна была выиграть во что бы то ни стало. Затем, когда Джош уже чувствовал нарастание напряжения, она вдруг останавливалась, делала паузу, не двигая ногами, бедрами и торсом, лишь напрягая и расслабляя мышцы, после чего снова неслась вперед.

Габриэлла действовала прямолинейно, грубо и откровенно. Джошу показалось, что она не отдавала себе отчета в том, кто рядом с ней. В настоящий момент ей требовалось лишь ненадолго расслабиться, освободиться от ужаса, переполняющего ее. Он сознавал это, но не мог устоять перед ее требовательным, пульсирующим напором. Габриэлла спасалась единственным доступным способом, и Джош был полон решимости помочь ей в этом.

Наконец она откинула голову и стиснула его плечи с такой силой, что он ощутил настоящую боль. Приглушенный стон начался где-то в глубине, где они встретились, слились друг с другом. Стон нарастал, набирал силу, становился все более громким и первобытным, как нельзя лучше передавая чувства Джоша. Мир, окружающий его, одновременно бесконечно расширялся и сжимался в одну точку. Долгие годы горя, страсти и беспомощности разом выплеснулись, превратились в рев, наполнивший комнату. Райдер уронил голову и, не в силах сдержаться, разрыдался вместе с Габриэллой.