Павел Астахов - Продюсер

Корней понял, что дело плохо, едва Алим подошел к Артему. А уж когда Павлов начал произносить тост, Фрост и вовсе встревожился. Нет, он чуял, что Алим окончательного решения не принял и пока просто пробует адвоката на зуб — как тот себя поведет да можно ли на него ставить… Но Фрост чувствовал и другое: сказанное Павловым перевешивало чашу весов не в ту сторону, что надо. Совсем не в ту.

«И что делать?!»

В этой набирающей прочность невидимой конструкции отношений надо было сломать или ослабить хоть что-то.

«Павлова?»

Адвокат прямо сейчас улыбался сидящей метрах в шести от него Айе Кисс. Как бы чокаясь на расстоянии, поднял бокал…

«Ох, ты!»

Фрост вдруг ясно понял, что значит и эта прямая широкая улыбка Павлова, и эта ответная чуть смущенная улыбка Айи, и прикусил губу. Его от Артема отделяло всего одно место, и прямо сейчас этот стул пустовал, а их никто не разделял.

— Бедная девочка, — демонстративно не глядя на Айю, проронил Фрост.

Повисла короткая пауза, но Фрост уже чуял: его эмоциональный посыл до адвоката дошел.

— Вы о ком, Корней Львович?

— Ну, так о Киссочке, конечно. Она, я так вижу, еще и не понимает ничего…

Адвокат так и замер с вилкой в руках.

— Не понимает — чего? О чем вы?

Фрост невесело рассмеялся:

— Не понимает, за что ей будут выписаны премиальные в размере двадцати тысяч евро.

Адвокат окаменел. Он был взрослый мальчик, многое повидал.

— Вы это серьезно, Корней?

Фрост деловито отправил в рот кусок лангуста.

— Куда уж серьезнее. Все деньги через меня проходили. Митя-то в больнице, так что я и контракты готовил, и условия согласовывал… но… сами понимаете, не все условия пишутся на бумаге, и не все условия говорятся заранее…

Адвокат заиграл желваками.

— То есть вы ей не сказали.

— А зачем? И потом… против Алима ей все равно не устоять. Там такая харизма! Хо-хо! Через трое суток он для нее станет главным мужчиной жизни. Ну и деньги для девушки не лишние…

Артем начал привставать, и глаза у него были…

— Вы ей не сказали…

Фрост повернулся прямо к нему — глаза в глаза — и сделал это знаменитое отмороженное выражение лица, за которое и получил прозвище Холодильник.

— Не сказал о чем?

И Павлов ударился взглядом об этот лед абсолютного цинизма и осел на стул. Никто не выдерживал этого особого замороженного взгляда, говорящего, что здесь разговаривать попросту не с кем.

Фрост взял салфетку и вытер чуть забрызганные соком лангуста руки. Дело было сделано. Каким бы удовлетворенным ни вернулся за стол Алим и каким бы удачным ни был сказанный Павловым только что тост, черная искра пробежит. Потому что настроение у Павлова теперь не просто сбито, оно разворочено, как бывает разворочен грузовик угодившим в него фугасным снарядом.

Теперь адвокат в принципе не мог скрыть своего расположения духа от Алима, но как только он это сделает, — Фрост ядовито усмехнулся, — все сложившиеся между ними эмоциональные связи будут мгновенно разорваны.

«Вдребезги!»

И миллиардное наследство Шлица останется беззащитным и перетечет ровно туда, куда ему и положено перетечь.

Когда целомудренно отошедший в сторону для разговора с Кремлем Алим вернулся за стол, его лицо сияло.

— Как ты сказал, Артем… — прищурился он, — не потакать страстям, держать слово и…

— Быть хорошим человеком, — подсказали рядом.

Артем попытался сосредоточиться, но… здесь не помогала даже йога!

Дыхание не подчинялось, впрочем, как и все тело вообще — оно теперь подрагивало и, повинуясь генетической памяти тысяч поколений предков, похоже, готовилось к смертельной схватке с невероятно опасным противником. Это был финал всему, ибо, что бы адвокат Павлов сейчас ни сказал и ни сделал, на этом будет стоять дымящийся отпечаток его реальных чувств.

«Жаль, так и не приложился к алимджановскому коньяку!»

— …нет слов, чтобы передать, как я благодарен… вам всем… — как издалека, доносился голос Алима, — тебе, Артем, особенно. Ты ведь угадал. Угадал самое главное. Попал в самую сердцевину…

Павлов молча ждал. Он просто обязан был успеть взять себя в руки до конца спича!

— У одного из восточных народов есть хороший обычай, — продолжал счастливый хозяин, — и я сейчас поступлю в полном согласии с ним.

Артем просканировал свое состояние… и понял, что не успевает взять ни тело, ни эмоции под абсолютный контроль. Просто не успевает.