Павел Астахов - Продюсер

— До Тюрбие, — попросил он таксиста, — а уже оттуда я вам подскажу куда.

Таксист, услужливый, но не суетливый пожилой мужчина, понимающе кивнул, и Артем откинул голову на сиденье, прикрыл глаза и снова разобрал ситуацию с наследством на составляющие.

Пока ему удавалось все. Фрост сляпал пакостную бумагу, позволяющую страховщикам уклониться от выплат, но Артем подналег и передавил. А еще эта компания купила Фадеева и начала перерегистрацию, но Артем подключил Шамиля, и юридический процесс застрял на одном месте. Теперь они фактически угрожают прямым рейдерством, а это сделать изнутри фирмы совсем несложно, ну и…

«Они готовы подключить к дележу Алима…» — ясно, как на картинке, предстало вдруг перед мысленным взором Павлова.

Да, то, что стрелку забили здесь, могло ничего такого не означать. Здесь просто могло быть удобно общаться: во-первых, нет угрожающих Ротману следователей, во-вторых, наверняка нет подслушивающих устройств, ну а в-третьих, случись человека покупать, то где, если не здесь, когда он размяк, разнежен и не прочь продлить вечное лето до конца жизни.

Вот только разрозненные фактики вдруг встали в рядок, и Артем уже не мог отделаться от главной мысли: Алима попробуют взять в долю.

«Хоть бы не согласился…»

Для начала Фрост объяснил Ротману основы:

— Рома, вот тебе мой совет. Во-первых, прекрати всем жалиться. Людям начхать на твои проблемы. Они даже будут рады, что у тебя все так хреново. Во-вторых, найми ты, в конце концов, нормального адвоката. Пусть работает. Все равно бабки теряешь. Лучше теряй на дело. Вдруг реально поможет? И еще, соберись! Хватит бросаться на людей и ныть! От тебя все разбегутся!

— Уже.

— Что «уже»? — не понял Фрост.

— Уже разбежались. Даже Каролина смылась с моим бывшим партнером по «Люкс-Радио». Сука крашеная! — зло выругался Роман и сплюнул на куст орхидей, отчего с него слетел обиженный крупный шмель.

Проводив насекомое взглядом, Фрост покачал головой:

— А ты говорил «натуральная блондинка».

— Кто? — теперь пришла очередь удивиться Роману.

— Да, эта твоя «Мисс Череповецкая область».

Корней ехидно прищурился. Ротман так выпячивал свою способность перехватывать самых красивых девиц, что порядком досадил коллегам, в том числе и Фросту, который хоть и был по большей части равнодушен к прекрасному полу, тем не менее не упустил возможность вставить это колкое замечание.

— Да и хрен с ней! — убито отмахнулся Ротман. — Мне-то что делать?! Как отмыться? Корней, хоть ты помоги! Прошу тебя. Я же сдохну в этой ссылке.

— Ну, ссылка не так уж и плоха. Я бы сам… не дай бог, конечно!.. посидел бы здесь пару месяцев. Давай я еще подумаю, пока ты тут отдыхаешь. Пойдем в тусовку. И улыбайся! Улыбайся! Шире! У тебя все прекрасно! Твой отъезд — это часть запланированного переустройства бизнеса.

Ротман криво улыбнулся, но не перебивал.

— Уголовное дело — специально задуманный трюк с целью избавиться от непрофильных активов и ненужных попутчиков. Сбежавшая невеста — тоже мудрый ход. Если выгнать, то того и гляди устроит скандал и в суд побежит, а так — прикинулся шлангом. Вроде как кислород кончается, тут тараканы и крысы побежали со всех сторон прочь. Класс! Наимудрейший Ротман!

Фрост со всей силы хлопнул Романа по широким плечам, вернув таким образом удар, с которого начался разговор. Только Роман в отличие от своего коллеги даже не пошатнулся, а лишь почесал лысый череп:

— Ну, бл… гений! Не зря ты «Первый среди главных». Спасибо!

Фрост улыбнулся.

«Ты меня еще не знаешь, Рома. Совсем не знаешь…»

Гигантская сцена на алимджановской лужайке была устроена по последнему слову эстрадной техники. Бригада мастеров, доставленная из Монте-Карло, в течение двух дней смонтировала это чудо шоу-бизнеса, объявив, что именно такая же сцена украшала совсем недавно пятидесятилетний юбилей Монакского соверена, князя Альберта Второго. Подобное сравнение льстило изощренному самолюбию Фархутдинбекова. Тем более оно вдохновляло не наделенных особо богатым воображением певцов разряда Клима Чука, который первым взобрался на только что сооруженную эстраду. Взобрался и тут же заскакал зайчиком, поджимая в прыжках коленки. Он называл этот фирменный пируэт «Чукноться можно!». Десяток раз подпрыгнул и завопил:

— Воу-у-уу! Во-о-о-оуу! — лениво зевнул, почесал тощий зад под съехавшими до колен джинсами и побрел искать еду; он ел много, но никогда не наедался и не толстел.