Гэри Ван Хаас: Икона, или Острова смерти

Мы с Ричардом Андерсеном, оба в длинных пальто и со спортивными сумками, спускались по небольшой лестнице на выходе из спортзала. Тротуар еще не высох, со стороны залива волнами наползал туман, пропитанный свежим запахом моря.

На мне был теплый синий пиджак и вылинявшие джинсы. Андерсен, куда более консервативный, предпочел бежевую шелковую рубашку, кожаный пиджак и широкие брюки от «Армани».

Я сунул ключ в замочную скважину жемчужно-серого «мерседеса» 1991 года выпуска. Мой старый «мерс» стал для меня менее привлекательным в свете того факта, что вскоре его неизбежно должны были изъять за неплатеж. Каждый раз, садясь за руль, я ловил себя на том, что оглядываюсь в поисках служащего из отдела кредитование.

— Как насчет «Ванесси», на Бродвее?

— У меня есть идея получше, — сказал Андерсен. — Я слышал, у тебя классная картинная галерея — дома, в Саусалито. Я не прочь что-нибудь купить. Может, возьмем выпивку и поедем посмотрим?

Я кивнул, сообразив, что Андерсену для чего-то нужно уединение.

Когда я садился за руль, на секунду задумался о том, что этот парень, возможно, гомосексуалист. Однако почему бы не выпить с ним по-дружески? Может быть, он купит картину. Во всяком случае, если он выкинет что-нибудь странное, я всегда сумею от него избавиться.

Я пристегнул ремень безопасности, Андерсен забрался на пассажирское сиденье. Машина тронулась, разбрасывая гравий. Лавируя на забитом машинами шоссе, я включил противотуманные фары — дымка все сгущалась — и начал разговор:

— Ты ведь не здешний, Ричард? Иначе я бы тебя знал. Судя по акценту — из Бостона.

— Точно! — Он улыбнулся. — А теперь, наверное, ты назовешь мой возраст, рост и вес. Я угадал? В любом случае зови меня Рик. Ричард — это чересчур формально. Мне кажется, мы с тобой поладим.

Я задумался над этим. Отчего этот тип уже строит планы на будущее?

— Так что тебя занесло к нам? — спросил я.

— Бизнес. Я скупаю антиквариат.

— Антиквариат? Интересно. — Я решил слегка прощупать почву. Мы как будто играли в кошки-мышки и, осознавая все тонкости игры, предлагали друг другу самые простые вопросы с напускным равнодушием. — Хорошо зарабатываешь, наверное?

Андерсен хмыкнул и загадочно улыбнулся, но ничего не сказал.

Мне показалось странным, что ответом на вопрос, располагающий к какой бы то ни было реплике, стало молчание, и оно исходило от человека, который до сих пор был настолько открыт. По меньшей мере — интригующе. Я присоединился к длинной веренице машин с включенными задними габаритами, пересекающих длинный мост. Снова пошел мелкий дождь — его принес теплый ветер, поднимающийся из залива. «Дворники» двигались в усыпляющем ритме, я повернул голову к Андерсену — он сидел неподвижный как сфинкс и смотрел на мерцающие в отдалении городские огни.

Чтобы разрядить тишину, я включил радио и принялся тихонько подпевать бархатистому голосу Джорджа Бенсона.

При звуках музыки у Андерсена внезапно сменилось настроение — точь-в-точь как будто его подключили к сети.

— Да, антиквариат — это реальный заработок, — пробормотал он. — Классическое искусство — вот чего хотят люди в наши дни. Золотые россыпи. Это куда лучше игры на бирже — акции слишком неустойчивы.

Дождь полил с большей силой, и «дворники» быстрее замелькали по стеклу. Шум от них, похожий на звуки метронома, эхом вторил участившемуся биению сердца.

— Наверное, ты заколачиваешь большие деньги, Рик.

Он пристально смотрел на меня.

— Ты даже себе не представляешь. Миллионы.

— Что ж, полагаю, я не из вашей компании, — усмехнулся я и вывернул руль, чтобы объехать лужу машинного масла, разлитого на середине дороги.

— Не зарекайся. В Италии еще много чего можно найти. И в Греции. Особенно в Греции. — Он искоса взглянул на меня.

— На этот счет у них есть законы, — ответил я, надеясь вытянуть из него хоть что-нибудь.

Андерсен быстро встретился со мной взглядом.

— Господи! Нет никакой необходимости впутывать в эти дела правительство. Слишком много долбаной бюрократии.

Мы добрались до конца моста и свернули направо, в Саусалито.

— Рискованный бизнес, по-моему. В том, что касается древностей, в этих странах закон суров. Даже всего-навсего раскурив косячок, можно схлопотать десять лет.

— Скажу тебе так: у нас есть способ, который многое упрощает. И кроме того, существует огромное количество раритетов, о которых правительство в большинстве случаев просто не подозревает. Своя доля риска присутствует во всем, чем бы ты ни занимался…