Гэри Ван Хаас - Икона, или Острова смерти

Хенсон ошеломленно уставился на него.

— Первое, что вы должны запомнить и что вам уже следовало бы знать, — никогда не предлагайте для пожатия руку в перчатке. Этим вы наносите оскорбление противнику! — резко бросил он.

Молодой человек стащил перчатку, уголки его рта насмешливо приподнялись.

— Ладно, ладно, не надо так волноваться, — ответил он. — Вы согласны на сотню баксов или как?

Он снова протянул руку.

Хенсон ее проигнорировал. Он надел маску и ступил на десяти метровую дорожку.

— Приступим, — сказал он, приветствуя противника и судей.

Понаблюдать за состязанием собралась небольшая кучка зевак.

Юноша ухмыльнулся:

— Моя фамилия Андерсен. Ричард Андерсен. Мне про вас рассказывали, старина. Классная техника.

Хенсон рассматривал худое прыщавое лицо противника. Типичная внешность молодого горожанина. Волосы аккуратно подстрижены, ногти в полном порядке, тело худощавое и сильное. Хенсон имел преимущество, был тяжелее примерно на тридцать фунтов, но ощущал, что от противника исходит какая-то опасная, даже пугающая энергия.

Андерсен ступил на дорожку, надел маску и отсалютовал Хенсону рапирой, а потом занял позицию «к бою». Старший судья кивнул. Клинки соприкоснулись. Поединок начался.

Первая атака Андерсена была яростной, отчасти предсказуемой. Хенсон отразил несколько простых выпадов, не сводя глаз с хромированной гарды. По опыту он знал, что положение эфеса указывает направление удара еще до того, как этот удар будет нанесен, и умел предугадывать опасные выпады противника, «читая» его движения.

Хенсон парировал спокойно и в основном защищался, не делая никаких видимых попыток к нападению. На лбу у Андерсена выступил пот, дыхание участилось, он продолжал атаковать.

Схватка продолжалась шесть-семь минут, после чего Андерсен сделал выпад: острие шпаги угодило в маску Хенсона и прошло в каких-то двух дюймах от глаза. Старший судья немедленно остановил поединок. Андерсен весело усмехнулся.

Хенсон вытащил клинок из маски и посмотрел сначала на противника, потом на зрителей. Теперь уже вокруг собралась значительная толпа. Пора преподать выскочке урок, подумал он.

Судья подал сигнал к продолжению боя.

Хенсон был готов. Он нанес внезапный удар, отбил рапиру Андерсена и одно за другим заработал четыре очка. Андерсен сделал выпад, сменил позицию и приготовился атаковать, Хенсон отступал, увлекая противника за собой в конец дорожки. Он понял, что Андерсен попался в расставленную Хенсоном ловушку. Хенсон прыгнул, развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов, занес рапиру из-за спины и ударил в незащищенное плечо, выиграв последнее очко.

Зрители зааплодировали.

— Бой окончен! — воскликнул судья, прекращая схватку.

Андерсен сердито бросил маску, чуть не попав в одного из зрителей. Он недоверчиво встряхнул головой, кинул рапиру на пол и глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание, а потом стащил перчатку и дошел до середины дорожки, чтобы поздравить Хенсона.

— Ах ты, сукин сын, вот это был прыжок! Я сто лет такого не видел. Про разворот на триста шестьдесят забудь, тебе этого не сделать. Но ты все равно охренительно хорош, — сказал Андерсен с кривой ухмылкой. Он полез в сумку и достал толстую, туго скатанную пачку, в которой было не меньше пяти тысяч стодолларовыми купюрами.

Среди публики пробежал шепот, количество наличных впечатляло.

Андерсен невозмутимо вытащил купюру и сунул ее Хенсону за лацкан, потом извлек еще две банкноты — для судей.

— Купите себе очки, — шутливо посоветовал он главному арбитру.

Лицо судьи оставалось бесстрастным. Он молча принял деньги.

Хенсон улыбнулся наглости парня.

— Тебя убьют, если будешь таскать с собой такие суммы, — сказал он.

Андерсен дерзко усмехнулся в ответ на это замечание и быстро выхватил из сумки маленький серебристый пистолет.

— Я не боюсь… Слушай, может быть, выпьем где-нибудь?

Хенсон был заинтригован.

— Конечно. Почему бы нет, черт возьми? Если уж ты платишь…

Небо было сплошь затянуто облаками. Мелкий дождик, накрапывающий почти весь день, закончился. Хенсон посмотрел на небо. Сегодня у него, судя по всему, был удачный день, но он никак не мог избавиться от нехорошего предчувствия, которое испытывал, поглядывая на Андерсена. К предчувствию примешивалось еще и любопытство.

Что-то должно случиться. Он это чувствовал.

Теплый всепроникающий дождик наконец перестал.