Антон Сибиряков - В поисках любви

Но, как бы там ни было, она осталась во мне навсегда. И если эти всходы принесут плоды, я не сочту их сорняками.

Ты стала мной. И у этого тоже есть смысл. Мы одно целое, жертвы, принесенные во имя друг друга. Нам нечего стыдиться. Пути судьбы начертаны не нами. Но мы идем по ним, со временем сознавая, что лучшей дороги не найти.

— Вот, послушайте.

Волшебник откашливается. Читает мне с экрана о том, что я называю проклятием и тьмой. Коверкает слова, превращая их в грязь. Рвет образы, словно одежду на нищенке обреченной торговать телом. В его устах я становлюсь последней шлюхой не имеющий права на сострадание.

Я никому не позволяла читать этого вслух!

И поэтому, во мне закипает ярость.

— Прекратите!

Он обрывается, уставившись на меня глазами, увеличенными линзами очков.

— Замолчите, я не разрешала читать этого вслух! Все не так, как вы думаете! Все…все по-другому!

— Оксана, я понимаю…

— Понимаешь что?! Хочешь, чтоб я тебе отсосала, так и скажи, зачем все это?!

Смотрю на него, стараясь отдышаться. Не верю в то, что все эти слова только что вылетели из моего рта. Зажимаю его рукой. Бешеный огонь в щеках гаснет, оставляя лишь стыдливые огоньки.

— Оксана, что с вами? Вы действительно думаете обо мне так?

Он напуган. Слышу, как скрипят его легкие. А по загорелому лицу кляксами расползается бледность.

— Простите, — бурчу сквозь руку, боясь отнимать ее ото рта. — Простите меня, мне так стыдно…

Он снимает очки и кладет их на стол. Задумывается.

— Я никогда бы не предложил вам ничего подобного. И даже боюсь предположить, чем вызвал такие подозрения. Я отношусь к вам, как к дочери…Я просто хотел помочь, но люди, видимо, перестали верить в бескорыстную помощь.

— Все не так, как вы подумали…я не проститутка…все это так сложно…я…

Не знаю, что говорить. Все это выглядит так, как будто я оправдываюсь, а это удел виноватых…Но, наверное, так и есть. Спрятавшись за красивыми образами, я позабыла, чем на самом деле является ночная жизнь женщины, раздвигающей ноги перед незнакомцами. И хотя я занимаюсь этим не за деньги, лишь изредка взимая плату за свое тело, реальность не перестает существовать. Мой дневник мало что изменит. Ведь даже Волшебник не понял его слов. Принцесса прячется за ширмой не потому, что нага. Но потому, что распутна. В ней давно уже живет тьма, которая тянется скрюченными пальцами к тонкому горлу. И если ширмы не будет, тьма дотянется до шеи и переломает в ней все кости, не оставляя шансов на спасение.

Все это очень сложно, но в то же время так просто, что ответы почти неуловимы.

— Оксана, никто здесь не собирается осуждать вас или винить. Все наши разговоры не уйдут дальше этих стен. Но чтобы помочь, я должен понять — зачем? А ответ на это знаете только вы. Сколько бы я не строил догадок, все они ничего не значат без ваших слов. Дом без фундамента рушится. И несет в себе только опасность. Не дайте мне поставить ошибочный диагноз.

Я собираю его слова, будто влагу в жаркой степи. По капельке, в маленькую фляжку, которая станет маяком в долгом путешествии и останется единственной надеждой его закончить.

Ты очень нужен мне, Волшебник. Но где-то внутри я чувствую, что ты предашь меня. Как будто все это уже было и повторялось раз за разом, во всех наших жизнях и воплощениях. Я подпускала тебя слишком близко…

— Мне нужно идти…

Поднимаюсь с кушетки, одергивая юбку.

— Постойте. Мы ведь собирались к Александре.

— Я передумала. Не сегодня. Я устала. Простите меня еще раз. Я не знаю, что на меня нашло.

Кивает, глубоко вздыхая.

— Я провожу вас. До такси.

— Хорошо.

Выходим молча. Он запирает квартиру, а я вызываю гудящий лифт. Мы могли быть одной семьей, я верю в это. Но сегодня мы люди, которые почти незнакомы.

— Странно.

Он подходит ко мне, но избегает взглядов. Рассматривает стены.

— Что странно?

— Я думал, вы потребуете вернуть дневник.

— Ах…нет. Просто вы…присматривайте за ним получше. Мне не хочется, чтобы кто-то, кроме вас, его читал.

— И не делать этого вслух.

Киваю. Лифт со скрипом опускается на этаж. Волшебник пропускает меня вперед и заходит следом. Улыбаюсь отвернувшись.

— Вы точно не хотите поехать к Александре?

— Не сегодня, — вру, но отступать некуда. Поездка вместе превратится в ужасную муку. Как для меня, так и для него. — В следующий раз.

— В следующий раз.

— Угу.

Лифт выпускает нас из своего плена, и я спешу к входной двери подъезда сквозь прохладную тьму. Хочу убить ее солнцем, выжечь всю сырость, что поселилась здесь вместе с плесенью и запахом грибов. Пальцы скользят по мерцающей кнопке, и дверь поддается моим рукам. Я наваливаюсь на нее всем телом, и яркий солнечный свет врывается в темноту, словно напалм. Жжет и разрушает причудливые улья тьмы, выстроенные в надежде на потомство.