Антон Сибиряков - В поисках любви

— Странный гром. Очень странный…

Прячет их в сумочке на поясе и отрывает для меня билет. Подсчитываю цифры. Счастья не будет. Как и заворота кишок.

Усмехаюсь детским воспоминаниям. Но раскаты грома тут же возвращают меня в реальность. Не позволяют мечтать.

Скрипучий ЛИАЗ покидает жилые районы по расплавленному от жары асфальту. В убогом салоне воняет потом и бензином. Открытые люки и окна не помогают — на улице совсем нет ветра. Только раскаленный воздух, загустевший от солнечных лучей.

— Сваи вбивают где-то. Это не гром.

Мужской голос позади меня успокаивает всех пассажиров. Прислоняюсь головой к горячему стеклу. Думаю о Владе. Знаю — он больше не вернется.

Зачем я прогнала его?

«Потому что так должно быть, солнце»

Сашка сидит рядом, забравшись на сиденье с ногами. Обнимает коленки. Я вижу ее краем глаза. А может и вовсе — чувствую кожей… Но она здесь. И всегда была. Рядом.

Но ведь он моя любовь. Разве ты этого не понимаешь? Ради него я здесь.

«Ты уверена в этом? А может ради себя, Оксана? Ради своих детских мечтаний?»

Ты злишься, Аль?

«Будь осторожней. Не подпускай его слишком близко»

Кого?

Не выдержав, поворачиваюсь. Но ее нет. Только пустая сидушка, с изорванным в клочья дерматином. И куски гнилого поролона, торчащие из дыр.

Я не должна сходить с ума. Каждая память имеет границы. И призракам прошлого не дозволено их преступать. Если я буду слушать советы тех, кто ушел, то сама скоро окажусь в могиле.

«Ты в меня больше не веришь?»

Сашка где-то за спиной, касается моего уха теплым дыханием. Шепчет.

«Ты больше не веришь, Оксан?»

Я должна отпустить тебя. Оставить только память.

«Ты больше не веришь…»

Я стала взрослой.

Соскальзываю с края сидения, в узкий проход. Цепляюсь за горячие поручни. Автобус трясет на неровной дороге, и скрипы проржавевших рессор превращаются в стоны живого существа, умирающего от тяжести взваленной ноши. Его пассажиры — безликие тени, — перевозят груз взрослых проблем с места на место. И я — одна из них. Волоку переполненный тюк к входным дверям.

Что нас ожидает в конце пути? Свобода? Но что она есть? Помойная яма с тлеющими останками тех, кто дошел? Или камера хранения, к которой непременно предстоит вернуться? Существует ли она на самом деле, эта свобода?

Автобус останавливается, выпуская меня в жаркий июньский вечер. А я вдруг понимаю, что безумно хочу зимы. Холодного снега, который можно собрать в ладони и любоваться его блеском в свете тускнеющего солнца. Чувствовать, как он тает, стекая по рукам ледяными ручьями. И от этого быть самой счастливой на свете. Мне хочется зимы, но волшебство закончилось. Я большего в него не верю.

На остановке пустынно и тихо. И только гул самолетов не дает забыть о том, что мир все еще вертится.

Старый ЛИАЗ, со вздохом, закрывает двери и продолжает свой путь. По страшной дороге, покупающей его жизнь за деньги. Каждый метр этого пути оплачен золотом. Но бездушные хозяева забирают все себе, не желая тратиться на ремонт старого металлолома.

Прикрываюсь от солнца рукой. Иду вдоль трассы, по пыльной обочине.

Летом не бывает сумерек. День сразу сменяется ночью, холодной, как морские глубины. Это сравнимо с тем, когда идешь по теплому мелководью и вдруг — резко проваливаешься в темную яму, утягивающую тебя на дно.

Нужно успеть домой засветло.

Спотыкаюсь о камень, выворачивая его из сухой земли.

— Черт…

«Я подняла камень и зашвырнула им в лобовик первой попавшейся тачке»

Нет. Бежать слишком поздно. Семена тьмы внутри меня дали всходы. И если сейчас я сяду в машину, если попытаюсь спрятаться в других городах и странах, они разорвут мою грудь зудом, с которым я не сумею совладать. Заставят меня вернуться к горящим обломкам башни. Но выстроить новый мир мне будет уже не суждено.

Искоренить тьму в себе самой. Мой последний шанс на исцеление. Скользкая дорога между вырытыми могилами. Путь к свободе. К освобождению.

Ногой отбрасываю камень в сторону. Он скатывается в траву, теряя силу воспоминаний. Не смотрю на него. Чувствую, как внутри расходятся невидимые швы, выпуская наружу противный гной, раздражавший сердце. Он стекает вниз живота, обжигая внутренности. Пережидаю боль, сжимая зубы. И вскоре она отступает, лизнув напоследок поясницу соленым языком.

— Аль?

«Пусть все идет так, как должно»

— Я думала, ты ушла. Что это за боль? Ты хочешь, чтобы я уехала?

«Оглянись»