Александр Проханов - Виртуоз

Рем выключил компьютер и повернулся к Виртуозу:

— Скажи, что ты знаешь о поездке Долголетова в Псково–Печорский монастырь? О чем он там говорил со старцем Иоанном Крестьянкиным?

— Не ведаю, — ответил Виртуоз, стараясь не выдать волнения. — Ты же знаешь, он афиширует свои отношения с Церковью. Это соответствует его образу Духовного Лидера.

— Все-таки интересно, о чем они там говорили?

— Я наводил справки у монахов, но никто, даже настоятель, не присутствовал при встрече. Скоро после нее старец отдал Богу душу и был похоронен в пещерах.

— А нельзя ли его оттуда выкопать, отрезать голову и передать профессору Коногонову в «Стоглав»? Пусть добудет из мертвой головы содержание их беседы.

— Это рискованно. Вызовет недовольство в церковных кругах. Усекновение головы— это иудейская традиция. Вспомни Юдифь, обезглавившую Олоферна. Вспомни Соломею — ей поднесли на блюде голову Иоанна Крестителя. Иоанн Креститель — Иоанн Крестьянкин, это очень похоже. У тебя и так ищут еврейские корни.

— Это дело можно уладить, — настаивал на своем Рем. — Похитить голову, снять показания, а потом вернуть обратно. Я бы дал такое поручение директору ФСБ Лобастову.

— Поостерегись, — сказал Виртуоз.

— Ну, хорошо,— Рем мановением руки отмахнулся от сомнительной темы. — Сейчас начнут собираться наши «яйцеголовые». Ты их недавно слушал у Долголетова. Послушай теперь у меня.

В соседнюю с кабинетом «совещательную» комнату, где еще недавно главенствовал бывший Президент Долголетов, теперь входили знакомые Виртуозу сановники, присягнувшие на верность новому владыке — Президенту Лампадникову. Тут был энергичный, с верноподданным блеском в глазах кинорежиссер Басманов, схвативший двумя белыми жадными руками маленькую ладонь Президента. Лидер правящей партии Сабрыкин с тусклым жестяным лицом и жесткими, как кухонная терка, усами, — согнулся в поклоне, словно не решался схватить и поцеловать августейшую руку. Министр промышленности Данченко с влажными воловьими глазами, стремившимися угадать настроение и волю начальника. Очаровательная петербургская дама, мэр Королькова, в юном васильковом платье, пахнущая фиалками, с жемчужным лицом неотразимой светской львицы, тяжело переступавшая на венозных ногах. Директор ФСБ Лобастов, вкрадчивый, осторожный, с размытыми чертами лица, невыразительной вялой фигурой, — казалось, воздух вокруг его головы слабо туманится, словно голова испаряется.

Министр иностранных дел Валериев, лысый, лобастый, с коричневыми морщинами и выпуклыми надгробными дугами, — напоминал примата сутулой спиной и длинными повисшими руками, и только умные, усталые, все понимающие глаза выдавали в нем утомленного жизнью мудреца. Председатель правительственного телеканала Муравин, сдобный «бонвиван», не отказывающий себе в удовольствиях, искусно, словно мягкий шар, перекатывался из одной политической эпохи в другую, привнося в нее респектабельный конформизм. Министр обороны, неуклюжий увалень, никогда не носивший мундир, снискавший в войсках прозвище «макаронный маршал». Последним, сияющий и величественный, в благочестии и радушии, явился митрополит Арсений, седобородый и розовощекий, с эмалевой панагией, источавший бриллиантовый блеск и запах дорогих духов. Все пожимали Президенту руку, выслушивая от него несколько ласковых слов. Усаживались за широким столом, выражая готовность внимать, запоминать, исполнять. Виртуоз воспринимал их, как букет в хрустальной вазе, которую перенесли из «Дома Виардо» в Кремлевские покои, переставили с одного стола на другой.

— Спасибо вам, мои верные друзья, что почтили меня своим вниманием. — Рем мягко шутил, облекая обязательную еженедельную встречу в форму непринужденного дружеского собеседования.— Когда вас нет поблизости, я чувствую, что мне не хватает духовных калорий. Я нуждаюсь в вас, не только в ваших советах, но просто в вашем присутствии.

— А уж мы-то, Артур Игнатович, можно сказать, задыхаемся от недостатка кислорода, когда вас подолгу не видим, — пропела Королькова, и в ее миндалевидных глазах промелькнула блудливость старой комсомолки. — Уж вы нас пожалейте, приглашайте почаще.

— Вот и хорошо, что мы необходимы друг другу. Мой верный товарищ Виктор Викторович Долголетов замучил вас упреками. Мне говорили, он с карандашом просматривает газеты, считая, сколько раз появляется в статьях его и моя фамилия. Простим ему, у каждого свои слабости. Моя слабость — необходимость вас видеть, слышать ваши голоса, учиться у вас уму-разуму.