Мэтью Квирк - 500

Дэвис жестом предложил мне присесть за стол, на то самое место, с которого он обычно руководил заседаниями. Я опустился в кресло, положил руки на стол и спросил:

— Чего вы от меня хотите?

— Ничего особенного, — ответил Генри и легонько похлопал меня по руке. — Я хочу, чтобы ты вернулся. Разумеется, ты пытался разыграть из себя героя, и это вполне понятно. Я ведь тебе уже говорил: большинство людей мнят себя честными лишь до тех пор, пока не узнают — как ты, например, уже начал узнавать — реальную цену этой самой честности. Я не вправе тебя обвинять, что ты начал за мной шпионить, — я и сам в твои годы пытался убрать с дороги своих боссов, чтобы самому обосноваться на вершине. И кстати, не без успеха, — ухмыльнулся он. — В тебе я вижу много своих черт, Майк. Когда кто-то — а здесь таких по пальцам перечесть — однажды узнаёт весь масштаб наших устремлений, то первая его реакция — или сбежать, или попытаться нас остановить. Люди думают, что руководствуются некой особой моральной устойчивостью, на самом же деле ими движут всего лишь страх, неуверенность и недостаток воли.

— А на какое конкретно место вы метите в этих своих устремлениях? — съехидничал я.

— Ты умный мальчик и, полагаю, уже знаешь ответ на этот вопрос, — сказал Дэвис. — Мне принадлежит столица. Всех наделенных в ней властью мужчин и женщин я собрал в свою коллекцию, как бейсбольные карточки. И в этом не было ничего особо сложного. Когда-то человеком можно было завладеть, поймав его на том, что он изменил жене или получил взятку в десять тысяч баксов. Теперь же никого ничем не удивишь! Сенатор легко отряхнется от супружеской измены, дав пресс-конференцию и с месяц отмолившись в церкви. Стыд и срам, право слово! Увы, мы живем в эпоху девальвации. Надо сказать, я вовсе не сторонник грубых методов. Но с тех пор, как мелкие выигрыши перестали кого-либо шокировать, мы вынуждены были поднять наши ставки… И теперь, по сути дела, — продолжал Генри, — я и есть правительство. Я держу в руках власть — причем без всей той шелухи, которая обычно ей сопутствует. Кто будет разбираться в деталях! — махнул он рукой. — Я добивался этого долгие годы, и Хаскинс должен был стать последним элементом. Все пошло не так, как я планировал, но, думаю, тот, кто его заменит в Верховном суде, будет сговорчивее. Как наш работник, ты уже успел пожать плоды моих стараний — и что-то я не заметил, чтобы ты особо любопытствовал, откуда берутся эти деньги. Ты не можешь выбирать, Майк: ты уже ввязался в грязное дело.

— А если я скажу «нет»?

Генри хохотнул.

— Я вижу, у тебя еще сумбур в голове. «Нет» попросту невозможно. Здесь не спрашивают: да или нет. В какой-то момент ты сам запросишься обратно. Всякий рано или поздно ломается, — сказал он и взглянул на Маркуса.

Тот стоял, уставившись на собственные ноги. Интересно, сколько уже десятков лет Генри держит его в кулаке?

— Вопрос лишь в том, — продолжал Дэвис, — какой рычаг воздействия надо к тебе применить.

— Типа убить меня?

Генри даже огорчился:

— Почему-то именно это в первую очередь приходит людям в голову. Ну никакой творческой искры! Страх смерти отнюдь не самый сильный из возможных страхов. Большинство людей с этим не согласны, однако они предпочтут смерть предательству, стыду, страданиям любимых людей. Возможно, даже публичному выступлению. Вопрос в том, чтобы понемногу подбрасывать им то, что мы называем стимулами, в порядке усиления, а потом сидеть тихонько и выжидать, как долго продержится наш объект. Завораживающее занятие, честное слово!

— И как глубоко я завяз?

— Ну, мы начинаем с малого. Сперва забираем у человека его работу, состояние, репутацию. Если он боится стать преступником — пусть на следующем шаге весь мир начнет считать его убийцей или насильником. Затем мы отбираем тех, кого он больше всего любит. Энни, к примеру.

— А вот и нет, — встрепенулся я. — Если вам продал меня Ривера, значит, Энни этого не делала. Она меня знает, и она ни за что бы не купилась на ту требуху, которой вы кормите копов.

— Чего тебе тут непонятно, Майк? Дело же не в том, Энни тебя спалила или Ривера. Всякого можно купить. Что касается Риверы — я ведь честно предупредил, что он продаст тебя за хорошую цену, — вот только не упомянул, что покупателями будем мы. Знаешь, почему он тебя сдал? Я тебе по-дружески, конечно, скажу по секрету: ему очень нужны деньги на гранитные столешницы. А вот с Энни… Уильям, — обратился он к Маркусу, — включи запись.