Виктор О`Рейли - Забавы Палача

– Время навести чистоту, – сказал Кадар. – Как вы знаете, я не люблю беспорядка. А проект “Герань” тем более должен быть безупречен.

– Когда? – спросил один из пяти молодых людей, полукругом сидевших перед Кадаром. Это был ливанец, который в свое время работал на ООП, пока однажды в Испании на его глазах стараниями “Моссада” не взлетел на воздух бронированный “мерседес” с его связным и двумя телохранителями. Он прекрасно знал Берн, как, впрочем, и остальные, жил с я фальшивым турецким паспортом, ненавидел немецкие автомобили и всякий раз вздрагивал, когда мимо проезжали такси марки “мерседес”. Он любил Берн, потому что здесь можно было куда угодно добраться пешком или в крайнем случае на трамвае, если поджимает время. Убивать приходилось по расписанию. Работавшие на Кадара быстро приучались к пунктуальности.

– У каждого свое расписание, – сказал Кадар. – Но вся операция продлится не более двух недель. Потом мы встречаемся в Ливии, чтобы вплотную заняться подготовкой к осуществлению проекта “Герань”. К концу мая все вы разбогатеете.

Кадар открыл свой рюкзак и вещевой мешок, достал пять пакетов и вручил по одному каждому из террористов.

– Здесь вы найдете оружие и конверт. В нем – маршрут следования, билеты и подробные инструкции. Прочтите прямо сейчас; если возникнут вопросы, я отвечу.

Зашуршала бумага – это террористы вскрывали конверты. Одна из двух женщин воспользовалась откидным лезвием, которое выскочило у нее из потайного местечка на внутренней стороне левого предплечья. Эту женщину звали Сильвия, и она проходила подготовку во французской группе “Аксьон директ”. Сильвия прочитала инструкцию и посмотрела на Кадара. Лицо его было бесстрастно. Он спокойно смотрел на подчиненных.

– На всякий случай проверьте оружие.

Террористы склонились над своими пакетами. Оружие было завернуто в вощеную бумагу и упаковано в полиэтиленовые пакеты. Чтобы избежать малейшего воздействия влаги, внутрь были вложены мешочки с абсорбирующим силиконовым гелем. Оружие было освобождено от предохранительной смазки и абсолютно готово к использованию, разве что не заряжено. Вскоре на свет божий появился один автоматический пистолет “скорпион VZ-61” чешского производства, затем еще два. Сильвия достала 9-миллиметровый “инграм” с глушителем. Она вставила магазин и дослала патрон в патронник.

Пятый террорист – швейцарец, работавший под кличкой Зигфрид, – уставился на узкий полуметровый отшлифованный камень, который он только что вынул из пакета. На камне были высечены какие-то буквы. Лицо его посерело. Он поднял взгляд на Кадара.

– Это что – шутка?

– И да, и нет. Камень ведь непростой, хотя я допускаю, что он мог бы быть и побольше. Притащить плиту целиком мне было не под силу. Но суть, я думаю, тебе ясна.

Зигфрид почувствовал животный страх. Страх парализовал каждую клеточку его тела. Он понимал, что его трясет, но ничего не мог с собой поделать. Перед глазами все поплыло, во рту пересохло. Он вдруг вспомнил тех, кого убивал. Ему всегда было интересно, что чувствуют жертвы? О чем они думают, глядя в черный колодец ствола и понимая, что через секунду их не станет и любые слова напрасны? Потом он вспомнил, сколько всего сделал для Кадара; на него накатила волна злости, и понемногу начала возвращаться способность действовать.

– Что… что все это значит? – Его шелестящий хриплый шепот был не громче жужжания насекомых. У ног террористов подрагивали пятна солнечного света, пробивающегося сквозь густые кроны деревьев.

– Но почему? – произнес он. – За что?

– Как известно, я хорошо плачу, – сказал Кадар. – Но за это требую дисциплины. Абсолютной дисциплины. – Он четко выговаривал каждый слог.

– Но я не нарушал приказа.

– Боюсь, что это не так. Пару дней назад с тобой беседовали в полиции. Тебя продержали сутки, потом выпустили. При таких обстоятельствах ты не должен был приходить сюда. Ты мог привести за собой полицейских.

– Но это был обычный допрос. Я ничего не сказал им. Они ничего от меня не узнали.

– Ты должен был сообщить о задержании. А ты этого не сделал. Грех недеяния, как учит католическая церковь.

– Но я хочу работать на тебя, – сказал Зигфрид. – До “Герани” уже рукой подать.

– Увы, нам не дано иметь все, что нам хочется. Разве тебя не научили этому в начальной школе? – Кадар посмотрел на Сильвию. – Секунд этак через тридцать. – Он снова перевел взгляд на Зигфрида. – Надеюсь, ты понял, – он кивнул на полированный камень, – что это кусочек надгробной плиты. Сделать надпись целиком не хватило времени.