Джон Коннолли - Создания смерти, создания тьмы

— Кто о чем думает, — ответил я, — а ты не соответствуешь стереотипу и путаешь все карты. Может быть, тебе нужно держаться жеманнее.

Он усмехнулся и поднял руку, чтобы заказать еще пива. Заказ прибыл немедленно. Официант убедился, что у нас есть все, что нужно, и постарался не задерживаться у нашего столика. И другие посетители предпочитали идти к своим местам кружным путем, подальше от нас, а те, кому пришлось с нами соседствовать, старались побыстрее разделаться с едой. А все из-за Луиса: его словно окружало облако потенциальной угрозы, более того, возникало чувство, что угроза может материализоваться, причем произойдет это не в первый раз.

— А как насчет твоего друга Вулрича? — спросил Луис, запивая еду пивом. — Ты ему доверяешь?

— Даже не знаю. У него свои планы.

— Он из ФБР. А у них всегда свой интерес, — Луис смотрел на меня изучающим взглядом. — Знаешь, если бы ты в связке с ним пошел в горы и повис бы над пропастью, мне думается, он бы обрезал веревку.

— Ты — циник.

— Если бы мертвые могли говорить, они бы назвали всех циников реалистами, — снова скривил губы в усмешке Луис.

— Если бы мертвые могли говорить, они бы посоветовали нам заниматься больше сексом, пока мы на это способны, — я ткнул вилкой в картошку. — У федералов есть на тебя что-нибудь?

— Разве что подозрения, и ничего больше. Но не об этом теперь речь.

Он смотрел на меня не мигая, и во взгляде его не осталось тепла. Если бы Луис почувствовал, что Вулрич подобрался к нему слишком близко, он убил бы его и после не мучался бы угрызениями совести. Такая вот мысль пришла мне в голову в этот момент.

— А почему Вулрич нам помогает? — спросил Луис.

— Я тоже об этом думал, — признался я. — И ничего определенного не придумал. Частично его помощь можно объяснить необходимостью находиться в курсе всего происходящего. Снабжая меня информацией, он имеет возможность контролировать степень моего участия.

Но этим дело не ограничивалось. Луис не ошибся. Вулрич следовал своим планам и интересам. В нем существовала скрытая глубина, но у меня о ней имелось только отдаленное представление. Вот так колебание цвета воды на поверхности океана дает понять, что внизу скрыты крутые склоны и бездонные пропасти. Он был не из тех, с кем легко и просто. Наши дружеские отношения складывались на его условиях. За время нашего знакомства от него, случалось, месяцами не приходило известий. Он компенсировал такие перерывы странной преданностью, создавая ощущение, что он никогда не забывает тех, кто ему близок, даже исчезая на некоторое время из их жизни.

Но на службе он вел себя жестко. Должности заместителя начальника отдела Вулрич добился, подсиживая других, присоединяя свое имя к ответственным операциям и вставляя палки в колеса тем, кто стоял на его пути. Его честолюбие не знало пределов, и, возможно, он рассчитывал, что поимка Странника откроет ему дорогу дальше наверх: к должности начальника отдела, помощника начальника отдела в управлении и, может быть, он надеялся в будущем стать первым кандидатом на пост начальника отдела в управлении. Он уже позаботился о том, чтобы отстранить от расследования местную полицию, и постарался ограничить до минимума мое участие, в то же время снабжая меня информацией, чтобы я оставался в курсе событий. Давление на него было велико, во, если ему удастся довести дело Странника до победного конца, в Бюро его ожидали радужные перспективы.

Я тоже должен был сыграть в этой истории определенную роль. Вулрич это знал и был настроен максимально использовать наши дружеские отношения, чтобы довести дело до конца.

— Мне кажется, он сделал из меня наживку и ждет с удочкой в руках, — высказал я свои предположения Луису.

— Как, по-твоему, он многое скрывает? — Луис допил пиво и с удовольствием почмокал губами.

— Он похож на айсберг: над поверхностью находится только треть от массы глыбы. Если федералам что-то известно, они не станут делиться информацией с местной полицией, и Вулрич наверняка скроет ее от нас. Здесь разворачиваются еще какие-то события, но об этом известно только Вулричу и небольшому кругу федералов. Ты играешь в шахматы?

— Играю... по-своему, — сухо проговорил Луис. Я попробовал, но не смог представить, как он это делал.

— Вся эта история напоминает шахматную партию, — продолжал я. — Но разница в том, что ход другого игрока мы замечаем, когда оказывается взятой одна из наших фигур. А остальное время игра идет вслепую.