Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Легированную?

– Легированную тоже, – убежденно заявил бармен.

– Тогда это не легированная, – засмеялся Мышкин. – Но за совет все равно спасибо.

Он с удовольствием выпил шипящего темно-коричневого квасу из запотевшей пивной кружки, расплатился и поднялся по ступенькам. Не успел стать на тротуар, как около него, почти вплотную, с визгом затормозил черный тяжелый мерседес-брабус. Распахнулась передняя дверь, и веселый молодой парень в черной униформе частного охранника весело сверкнул белыми зубами.

– Дмитрий Евграфович, здравствуйте!

Мышкин отпустился на ступеньку. Водитель брабуса, тоже в черном и с желтой наклейкой «security» на рукаве, в солнечных зеркальных очках, доброжелательно улыбнулся Мышкину.

– Мы знакомы? – осторожно спросил Дмитрий Евграфович.

– Пока нет. Но можем познакомиться. Я – Виталик, а за рулем – Леша. Садитесь, пожалуйста, в машину.

– Зачем? – подозрительно спросил Мышкин.

– Нас прислали за вами.

– Кто? – он приготовился отступить еще на ступеньку.

– Хороший человек, – продолжал улыбаться охранник, но с легким напряжением.

– Я такую фамилию слышу впервые.

Парни переглянулись. Потом Виталик снова улыбнулся и сказал:

– Мы не можем назвать фамилию, – и добавил вполголоса, тоном сообщника: – Понимаете? Вы все хорошо понимаете. Служба!

– Я вообще-то плохо понимаю, извините, – с виноватой улыбкой ответил Мышкин. – С детства такой тупой. Мне по два раза объяснять надо. Так кто вас прислал?

– Очень серьезные люди, – без улыбки сказал Виталик.

– У нас серьезных – полгорода, – резонно отметил Мышкин. – Я спешу. Извините. Пропустите меня – отгоните машину.

– Мы вас потом отвезем, куда скажете, – пообещал Виталик, сверля Мышкина взглядом, и он понял настоящий смысл: «Никуда не денешься. Будет хуже!»

Он улыбнулся и кивнул.

– Ладно. Хорошо, – сделал шаг вверх, но вдруг хлопнул себя по лбу: – А чтоб тебя, холера! Совсем память потерял, – он смущенно пожал плечами. – Оставил кейс на столе. Вы, пожалуйста, не уезжайте. Я буквально через секунду.

В два шага он оказался около бармена.

– Черный ход? – шепотом спросил он. – Быстро!

Бармен понимающе кивнул и указал на дверь в стороне.

– Открыто?

Бармен снова кивнул.

– Запри за мной.

Бармен кивнул и подмигнул Мышкину.

Ему пришлось протискиваться между штабелями ящиков с бутылками, сделать несколько поворотов. За одним наткнулся на тетку со шваброй.

– Кто таков? Что надо? – грозно спросила уборщица, поднимая швабру.

– Полиция нравов! – крикнул Мышкин. – Где выход?

Он стоял перед площадью Балтийского вокзала и не мог решить, куда бежать – к метро или к трамваю. А куда потом ехать? Да все равно. Только подальше.

Он сделал шаг и тут же увидел их.

С набережной Обводного канала из второго ряда рванулся вправо черный лакированный брабус и прямо перед носом заверещавшего трамвая вылетел на площадь. По дороге она зацепил корзинку на колесах, которую тащил небритый костлявый старик, из нее посыпались хлеб, несколько сосисок, яйца в прозрачном полиэтиленовом мешке, тут же превратившиеся в желтое месиво. Мышкину было не до пенсионера с сосисками. Он с удивительно легким спокойствием смотрел, как тяжелый немецкий джип летел прямо на него. И когда брабус оказался так близко, что Мышкин даже рассмотрел царапину под правой фарой, он резко отпрыгнул в сторону. Завизжали тормоза, джип дал влево, повернулся на базальте площади вокруг своей оси и снова двинулся на Мышкина.

Мышкин опять точно отскочил, но теперь оказался на цветочной клумбе, только что политой, и, увязая в рыхлой земле, перебрался на противоположную сторону. Как раз из метро повалил народ с очередного поезда. Он подумал немного и ринулся к толпе.

Эти несколько секунд оказались роковыми. Джип успел вывернуть и загородил ему дорогу. Из машины выскочил водитель в зеркальных очках и молча, улыбаясь, двинулся к Мышкину. В руках он держал наизготовку тяжелую полированную бейсбольную биту. «Да, – успел подумать Дмитрий Евграфович. – Вот такая она, смерть, – всегда молчит и неотвратима… Но где второй?»

Лишь когда водитель приблизился почти вплотную и занес биту над головой, Мышкин увидел в зеркальных очках, что второй – сзади и тоже с битой. Он развернул ее в сторону и обрушил на голову Мышкина боковой удар. В тот момент, когда щеки Мышкина коснулась струя воздуха, которую гнала перед собой бита, он резко присел.