Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Хрястнуло, будто переломился ствол дерева. Бита, свистнув над головой Мышкина, обрушилась на левый висок водителя и враз снесла ему череп до нижней челюсти. Из разорванных шейных артерий ударили вверх два ярко-красных фонтана и сникли. Водитель без головы, но с нижней челюстью, поверх которой свисал фиолетовый язык, пошатался из стороны в сторону, выронил биту, подскочившую на базальте, и медленно свалился набок, заливая кровью площадь. Голова шлепнулась рядом, очки отлетели в сторону, и Мышкин увидел, что голова сонно хлопает веками, с удивлением глядя на него. Второй застыл и молча таращился на свою окровавленную биту.

Воздух дрогнул от криков в толпе. Мышкин побежал на крики, врезался в толпу и протолкался в вестибюль метро. Тут он остановился, задержал дыхание и невозмутимо, даже нехотя, лениво, извлек из кармана жетон, небрежно опустил в щель турникета и, едва удерживаясь от желания сбежать по ступеням, опустился на перрон. Тут же перед ним раскрылись двери подошедшего поезда.

Отдышавшись, он попытался сообразить, куда идет поезд. Оказалось, в сторону Финляндского вокзала.

Через две остановки у него зазвенел мобильник. Лицо Большой Берты обозначилось на дисплее.

– Срочно? – отрывисто спросил Мышкин.

– Извините, Дмитрий Евграфович, еще раз хочу спросить: вы разрешаете все-таки, чтоб Валерий Васильевич вам позвонил?

– Какой еще Валерий Васильевич?

– Ту…

– А, вспомнил! Твой ухажер.

– Он не ухажер, а просто знакомый, – смутилась Клементьева.

Телефон Туманова оказался защищенным, и его номер мобильник Мышкина не определил.

– Мне очень хотелось бы с вами повидаться, – в меру доброжелательным тоном заговорил Туманов. – В ближайшее, наиболее удобное для вас время.

– Я не занимаюсь частной практикой, – с подчеркнутой неприветливостью сказал Мышкин.

– Это мне известно, Дмитрий Евграфович. Но вы ведь консультируете коллег, экспертов, разные организации, в том числе и неправительственные? – спросил Туманов.

– И что?

– Прошу вас проконсультировать меня по одному вопросу. Прошу вас, не спешите отказываться сразу! Я сознаю, что любой труд, должен быть оплачен. А консультация такого специалиста, как вы, безусловно, должна оплачиваться по высшим ставкам.

«Таких специалистов, как вы… – передразнил Мышкин. – На тщеславие бьет, но аккуратно».

– Вы патологоанатом? – спросил Дмитрий Евграфович.

– Нет.

– Врач?

– Нет.

– Значит, вы следователь прокуратуры?

– Я не следователь, хотя вполне мог бы им стать.

– «Мог» – в нашем деле не считается, – отрезал Мышкин. – Тогда зачем вам моя консультация? Что вы хотите от меня услышать? По какому вопросу?

– По вопросу… по вопросу больше морального свойства, нежели медицинского.

– Тогда вам нужен психиатр. Или священник.

– Нет, Дмитрий Евграфович, только вы сможете мне дать нужный совет. Позвольте я задам вам вопросы при встрече. Уверяю, в моем любопытстве нет ничего такого, что противоречило бы вашим моральным убеждениям.

– Ха! Очень интересно! Вам известны мои убеждения?

– Полагаю, да.

– Откуда же, позвольте полюбопытствовать? Я вас не знаю, вы меня – тоже.

– Видите ли, – осторожно сказал Туманов, – По-моему, в настоящий момент важна сама информация, а не ее источник.

– Понятно: значит, вы заканчивали дипломатическую академию.

– Другое учреждение, но тоже интересное.

– И там вы научились так уходить от вопросов и, отвечая, не отвечать на них?

– Спасибо за комплимент, хотя и незаслуженный. Обещаю подробно ответить на все ваши вопросы. Когда это можно сделать?

– Сейчас. Минут сто двадцать свободных у меня есть.

– Огромное спасибо.

– Где?

– Я нахожусь сейчас в Комарове. Недалеко от того дома, где вы снимаете дачу.

– И это вам известно… Расписание поездов тоже знаете? Когда к вам ближайший?

– Я сейчас же пришлю за вами машину. Она в городе и через десять-пятнадцать минут будет вас ждать вас у Финляндского вокзала.

– Я буду около памятника Ленину. Как он выглядит?

Водитель тумановского БМВ оказался сумасшедшим.

Как только выехали на шоссе, он сразу дал сто пятьдесят километров в час и до Комарова не снижал скорость. Мышкин судорожно вцепился в сиденье и упрямо молчал, только сердце замирало на поворотах.

– Гаишников не боитесь? – только и спросил он, когда машина остановилась у железнодорожного переезда.