Андерс Рослунд - Три секунды

— Мне, Йоранссон, это непонятно.

Зато мне понятно, Гренс.

У него есть лицензия на оружие, потому что этот человек не склонен к насилию, не психопат, его не нужно контролировать и он не отбывал срок за покушение на убийство.

Потому что реестр, на который ты ссылаешься, — это рабочий инструмент. Фейк.

— Я могу выяснить. Если это важно.

Гренс попробовал кофе и из второго стаканчика, тоже одобрил и пошел прочь, теперь — медленнее.

— Это важно. Я хочу знать, кто выдал лицензию. И почему.

Я выдал.

— Сделаю, что смогу.

— Мне нужно знать сегодня. Завтра утром Хоффманна уже нужно допросить.

Интендант Йоранссон так и остался стоять под мигающими потрескивающими лампами, покуда Гренс шел прочь по коридору.

Йоранссон закричал в спину следователю, который требовал ответа:

— А остальные?

Гренс остановился, но не обернулся.

— Какие остальные?

— Вчера ты приходил ко мне с тремя именами.

— Двоих я сегодня взял. А этот черт в тюрьме. Я знаю, где его искать, он и завтра никуда оттуда не денется.

Слишком близко.

Неуклюжая фигура, неся по стаканчику в каждой руке, прохромала по коридору и скрылась в кабинете.

Гренс подошел слишком близко.

Унитаз пожелтел от мочи, в полотенце застряли жеваный табак и окурки самокруток. Моющее средство без запаха не справилось даже с верхним слоем засохшей грязи, Хоффманн долго тер ершиком для посуды, потом — мочалкой, но лишь без толку повозил ими по облезлым фаянсовым поверхностям. Туалет у входа в мастерскую был тесным, в него выскакивали ради того, чтобы ненадолго оторваться от ненавистной работы. Минутный побег от наказания, смысла которого осужденный так и не понял, — просто торчи у станка, сверли отверстия под болты в дверце для фонарного столба.

Хоффманн пошел в просторное помещение, поздоровался с зэками, которых видел вчера. Протер верстаки и полки, поскреб пол вокруг чана с соляркой, вытряхнул мусорные корзины, помыл большое окно, выходящее на церковь. Бросил взгляд на кабинетик за стеклом, где сидели оба охранника, дождался, пока они встанут, чтобы совершить ежечасный обход мастерской.

— Это ты?

Высокий, волосы собраны в длинный хвост, с бородой, которая делала его старше. Хоффманн предположил, что ему едва исполнилось двадцать.

— Да.

Парень работал на прессовочном станке, большие руки — на металле, который скоро станет прямоугольной дверцей. Успел сделать две штуки за минуту, перестал смотреть в окно.

— Один грамм. Сегодня. Каждый день.

— После обеда.

— Корпус «Н».

— У нас там сотрудник.

— Михал?

— Да. Возьмешь у него. И заплатишь ему.

Хоффманн надолго углубился в уборку, он тер и скреб еще почти час. За это время он как следует изучил помещение и рассчитал расстояние между окном и столбом, определил расположение камер слежения, узнал все, что можно. Теперь он мог удержать контроль над любой ситуацией, над гранью между жизнью и смертью. Вертухаи убрались из кабинета, и Хоффманн поспешил туда со своей тележкой — протирать пустой стол и вытряхивать такую же пустую мусорную корзину. При этом он старался стоять спиной к стеклянной стене и мастерской. Ему понадобилось всего несколько секунд — бритвенный станок так и лежал в кармане штанов. Пит сунул бритву в верхний ящик стола, в свободную ячейку, между карандашами и скрепками. Пластиковый пакетик отправился в мусорную корзину (Хоффманн так и стоял спиной к стеклу). Потом он вышел, лифт отвез его вниз, в подземный коридор, к четырем запертым дверям, ведущим в административное здание.

Пиджак жал в груди, тело чесалось. Он ослабил узел галстука, еще быстрее побежал по коридору и влетел в дверь, ведущую в большой дом, который сросся с другими и теперь был важной частью полицейского квартала.

По щекам, шее, по спине Йоранссона ручьем лился пот.

Пит Хоффманн. Паула.

Эверт Гренс направляется в Аспсосскую тюрьму, он уже зарезервировал комнату свиданий. Допрос продлится пару минут, не больше. Хоффманн перегнется через стол и спокойно попросит Гренса выключить диктофон, громко рассмеется и объяснит Гренсу, что тот может отправляться восвояси, мы же, черт возьми, на одной стороне, я сижу здесь по заданию ваших коллег, и ваш собственный шеф в кабинете правительственной канцелярии согласился закрыть глаза на убийство в некой квартире в центре Стокгольма — ради того, чтобы я мог продолжать свою работу здесь, в тюрьме.