Кристина Ульсон - Маргаритки

Но это казалось не так-то просто. Шли годы, а у нее так и не получалось завязать ни с кем длительных отношений. После каждого разрыва она возвращалась к Спенсеру, навсегда завязшему в своем браке, в котором ни он не был счастлив, ни его жена.

Лишь находясь в отпуске в датском Скагене, Фредрика решилась затронуть беспокоившую ее тему.

— Я хочу усыновить ребенка, — сказала она. — Я хочу стать матерью, Спенсер. Я пойму, если ты скажешь, что не можешь или не хочешь в этом участвовать, но я не могу с тобой этим не поделиться.

Ответ Спенсера оказался неожиданным. Он разразился длинной сердитой тирадой: как отвратительно лишать детей родины и привозить их в Швецию только ради прихоти стосковавшихся в одиночестве взрослых.

— Ты действительно хочешь участвовать в этом безобразии? — спросил он.

Тут Фредрика не выдержала и разрыдалась:

— А какой у меня выбор? Скажи мне, Спенсер, что мне в таком случае остается делать?

И они принялись подробно обсуждать свои планы.

Фредрика улыбалась. Ребячество, разумеется, но забавно вспомнить, как переполошились родители, узнав о ее затее.

— Фредрика, умоляю, что на тебя нашло? — недоверчиво спрашивала мать. — И кто он вообще, этот твой Спенсер? Давно ты его знаешь?

— Больше десяти лет, — ответила она тогда и посмотрела прямо в глаза матери.

Фредрика сглотнула. Это все беременность и гормоны — нервы никуда не годятся. Она то смеется, то рыдает. Наверное, пора взглянуть на себя со стороны. А то странной ее считают не только в полиции, но и дома.

Она растерянно потянулась за протоколом, составленным на месте происшествия, где был обнаружен неустановленный мужчина. Документов, подтверждающих личность, при себе нет. В розыск никем не объявлялся. Личные вещи практически отсутствуют. Согласно заключению врача, осмотревшего труп в больнице, никаких повреждений, указывающих на насильственные действия, на теле нет. Впрочем, вскрытие и судмедэкспертиза еще впереди.

Фредрика посмотрела на лежавший перед ней пакет с личными вещами мужчины. Листок бумаги, исписанный арабскими буквами. Золотая цепочка. Завернутое в бумагу кольцо с черным камнем. Еще бумажка, свернутая в маленький твердый шарик, — ей пришлось повозиться, чтобы его развернуть. Снова арабская вязь. И еще карта, тоже скомканная, — план города. Похоже, страница, вырванная из старой телефонной книги. Фредрика наморщила лоб. План изображал центр Упсалы. На полях тоже было что-то написано по-арабски.

Усталость, то и дело парализующая мозг, немного уступила. Фредрика задумалась, как поступить дальше. Вряд ли это что-то даст, но проверить все же стоит. Она вышла в соседний кабинет к Эллен.

— Кто смог бы перевести мне арабский текст? — спросила она.

Алекс Рехт решил сам ответить на звонок настоятеля церкви в Бромме. Они обменялись вежливыми фразами, после чего священник объяснил цель своего звонка:

— Дело касается Якоба Альбина, найденного вчера мертвым.

Алекс ждал.

— От имени церкви я бы хотел сообщить, что мы готовы оказать вам любое содействие, в котором вы нуждаетесь. Любое. Это неслыханная потеря для нас. И непостижимая.

— Понимаю, — ответил Алекс. — Вы общались с покойным и в частной жизни?

— Нет, — отозвался настоятель. — Но в приходе его очень ценили. И Марью тоже. Таких людей никто нам не заменит.

— Мы не могли бы приехать к вам сегодня в течение дня? — поинтересовался Алекс. — Мы бы хотели опросить по возможности максимальное количество людей, близко знавших супругов Альбин.

— Я к вашим услугам в любое время, — с готовностью ответил настоятель.

Закончив разговор, Алекс подумал, не позвонить ли отцу. Мысль эта в последнее время приходила ему все реже, а сейчас единственным поводом для звонка было то, что дело имеет прямое отношение к церкви. Отец Алекса, как и его младший брат, были пасторами шведской церкви. Алексу в свое время пришлось серьезно побороться с родителями, чтобы отстоять собственный выбор профессии. Ведь все старшие сыновья в роду уже много поколений подряд были священниками.

В конце концов отец сдался. Служба в полиции — это ведь тоже своего рода призвание.

— Я буду полицейским, потому что ни с чем другим так хорошо не справлюсь, — заявил Алекс.

Этими словами он победил отца.

На столе зазвонил телефон. На душе потеплело, когда в трубке послышался голос жены Лены, хотя в последнее время он и тревожил комиссара. В ее голосе слышалась то тревога, то боль. Жена переживала, но не говорила из-за чего.