Элизабет Хейнс - Холодная песня прилива

Открытые двери «Короны» тоже казались заманчивыми. Зайти и напиться вдрызг? Вполне себе вариант. Или проехать дальше по эспланаде, к садам, сесть там на лавочку и смотреть на реку. Марину я оттуда не разгляжу, но почувствую себя ближе к ней.

В итоге я села на велосипед и как раз въезжала в проем невысокой стены, чтобы попасть в замковый сад, когда в кармане у меня вновь зазвонил телефон Дилана. Я свернула к ближайшей скамейке, прислонила к ней велосипед и взяла трубку:

— Алло?

— Какого хрена ты творишь? — Голос Дилана.

— Ты сам сказал сматываться с баржи!

— Я не говорил мотаться по центру у всех на виду. Совсем умом тронулась?

Он следил за мной. Я оглянулась, как будто он стоял у меня за спиной. Никого не увидела.

— Где ты?

— Не важно. Где Джим, мать его?

— Сказал, что работает. В Лондоне. Скоро приедет за мной.

Тяжелый вздох. Молчание.

— Дилан, мне правда нужно поговорить с тобой.

— Возвращайся к шоссе. Там белый фургон. Видишь его?

Я оглянулась на эспланаду. От дороги меня отделял могучий дуб, из-за него высовывался зад белого фургона.

— Вижу.

— Так поторопись, на хрен! — рявкнул он и отключился.

Я запрыгнула на велосипед и поехала обратно к дороге. Пока доехала, дверь фургона уже открылась. На водительском сиденье ждал Дилан. Не улыбнулся, даже не взглянул на меня. Следил за дорогой, переводя порой взгляд на зеркало дальнего вида, проверяя, кто подъезжает сзади. В приоткрытое окно он скомандовал:

— Велосипед поставь сзади. Садись там, закрой дверь и держись покрепче.

Я повиновалась. Кое-как втащила велосипед на ступеньку, протолкнула куда-то в темноту. Прислонить было не к чему, уложила его набок. С грохотом захлопнула дверцу и не успела даже сесть на голый деревянный пол, как фургон тронулся.

Я торопливо плюхнулась на пол, уцепилась за седло велосипеда, не давая ему соскользнуть к задней дверце. Внутри было темно, только через щелку дверцы просачивался свет. Фургон резко свернул влево, затем направо. Сердце колотилось, я поспешно соображала: еще один поворот — и мы поедем в сторону марины. На прямом участке я переместилась к задней дверце, нащупала деревянные перила. Держась одной рукой за перила, другой — за велосипед, я приготовилась еще к одному повороту и крутому подъему к деревушке Борстал: тяжелый велосипед, как самоубийца, пытался выброситься через заднюю дверцу.

Дилана я видела только мельком, когда садилась. Выглядел он скверно, хуже, чем после нескольких бессонных ночей с большим количеством водки. Я удивилась, как взволновала меня встреча с ним.

Поверх грохота двигателя я расслышала сквозь деревянную перегородку, отделявшую кабину от грузового отсека, его вопрос:

— Ты как там?

— Нормально. Куда мы едем?

— Недалеко. Скоро остановимся.

На вершине холма он притормозил. Защелкал поворотник. Как я и думала, он свернул вправо. Мы ехали к марине. Вниз под гору и опять вверх. В темноте я представляла себе путь, который проделала с утра, только в обратном направлении: мимо собора, мимо супермаркета. Сейчас сбавит скорость, снова повернет направо.

Но фургон не сбавлял скорость, напротив, — даже слегка разогнался. Дилан со скрежетом переключил скорость. Куда мы несемся? Я пыталась сообразить, куда попадешь, если проскочишь поворот на марину, однако я никогда не ездила в ту сторону. Там дорога на деревню Вулдхем, проселочная, петляющая в полях дорожка ныряет под Медуэйский мост и тянется дальше вдоль берега к Мейдстону, повторяя все изгибы реки.

И вдруг он свернул вправо.

Это застало меня врасплох. Я успела отпустить поручень, и нас с велосипедом закрутило, колеса упруго били в бок фургона, я заскользила по деревянному, в занозах, полу, выставив ногу, чтобы затормозить. Фургон сбавил скорость, заскакал по кочкам, потом перевалил через какое-то препятствие, с перепугу мне показалось — через целую гору, что-то металлическое заскрежетало о днище.

Фургон остановился. Двигатель содрогнулся и затих. Я слышала, как открылась и глухо захлопнулась дверца водителя. Потом и моя дверца открылась, свет ударил в глаза. Дилан, спиной к свету, заслонил собой проем. Я отпустила велосипед и двинулась к открытой дверце, торопясь обнять Дилана, а он отвернулся и сел на ступеньку фургона спиной ко мне.

Я покорно присела рядом. Мои ноги болтались, а его крепко упирались в гравий, на котором припарковался фургон.

— Где мы?

Вокруг — сплошные деревья, кусты, в просвет я разглядела реку. С моста доносился шум транспорта, как доносился он до палубы «Мести прилива», но моста я не видела, пока не соскочила с подножки фургона и не прошла по неровной тропинке к прогалине в кустах. Мост горой вздымался справа от меня, одна из опор — всего в нескольких метрах. Транспорт грохотал над головой.