Дэн Уэллс - Мистер Монстр

Я убил демона. Уж не знаю, был ли он действительно демоном, я не особо религиозен, но я уверен, что мой сосед — это монстр с клыками, когтями и всем, что полагается демонам. Он мог изменять свой облик, убил множество людей, а если бы знал, что мне известно, кто он такой, убил бы наверняка и меня. За неимением подходящего слова я назвал его демоном, а поскольку не нашлось никого, кто бы его прикончил, пришлось это сделать мне. Думаю, я поступил правильно. По крайней мере, убийства прекратились.

Точнее, прекратились на время.

Дело в том, что я тоже монстр. Нет, не сверхъестественный демон, просто трудный ребенок. Я всю жизнь пытался держать взаперти темную сторону моей натуры, чтобы она никому не причинила вреда, но потом возник этот демон, и я бы ничего не смог сделать, если бы не выпустил ее на свободу. А теперь не знаю, как посадить ее обратно под замок.

Мистер Монстр — так я называю свою темную сторону: это ей снятся окровавленные ножи, это она воображает, как бы вы смотрелись, насади вашу голову на кол. У меня нет раздвоения личности, я не слышу голосов, просто я… Трудно объяснить. Я думаю обо всяких ужасах, и мне хочется воплощать их в жизнь, и легче договориться с моей темной стороной, делая вид, что это не я, а кто-то другой. Что не Джон хочет нарезать маму тонкими ломтиками, а мистер Монстр. Вы поняли? Хорошо, я почувствовал себя лучше.

Но есть проблема: мистер Монстр голоден. Серийные убийцы часто говорят о потребности, неодолимом желании, которое поначалу могут контролировать, но оно все усиливается, пока не захватывает их целиком. Тогда они срываются и идут убивать. Прежде я не понимал, как это, а теперь мне, кажется, стало ясно. В глубине душе я испытываю эту потребность, она такая же настойчивая и неизбежная, как физиологическая необходимость есть, охотиться или совокупляться.

Один раз я уже убил. Вопрос времени, когда я убью еще раз.

Перевалило за час ночи, а я все смотрел на кота.

Думаю, кот был белым, но в темноте я мог ошибиться. Лунный свет едва просачивался сквозь разбитые окна, старя комнату и превращая ее в сцену из черно-белого фильма. Серыми казались шлакобетонные стены, помятые бочки, штабеля досок и полупустые банки с краской. А в центре сидел серый кот, не желавший никуда уходить.

В руках я вертел пластиковую бутыль, слушая, как внутри ее плещется бензин. В кармане у меня лежала книжечка спичек, у ног — груда пропитанных маслом тряпок. Вокруг хватило бы дерева и разных химикатов, чтобы запалить впечатляющий костер, и мне отчаянно хотелось разжечь его, но так, чтобы не навредить коту. Я даже спугнуть его боялся, потому что мог потерять контроль над собой.

Поэтому я просто ждал, глядя на кота.

Стоял конец апреля, весна побеждала, округ Клейтон превратился из мрачного и замерзшего в радостный и зеленый. Немалую роль сыграло и то, что нас наконец-то оставил в покое Клейтонский убийца. Вакханалия жестоких убийств продолжалась почти пять месяцев и закончилась совершенно неожиданно. С конца января никто не слышал о маньяке. Городок жался в страхе еще пару месяцев, каждый вечер жители крепко запирали двери и окна, а по утрам боялись включать телевизор, чтобы не увидеть в новостях еще одно растерзанное тело. Но все было тихо, и мы постепенно уверовали, что ужас кончился и новых трупов ждать неоткуда. Появилось солнце, сошел снег, люди снова начали улыбаться. Мы выдержали бурю. Клейтон уже почти месяц окутывала атмосфера робкого счастья.

Только я один не беспокоился абсолютно: уж я-то знал наверняка, что Клейтонского убийцы больше нет, — он исчез в январе. Я убил его.

Кот шевельнулся: перестал обращать внимание на меня и принялся вылизывать лапу. Я стоял неподвижно, надеясь, что он забудет обо мне и уйдет по делам, охотиться например. Коты считаются ночными охотниками, надо же и этому моему котяре время от времени добывать пищу. Я вытащил из кармана часы — дешевые пластмассовые часы без ремешка — и проверил время: 1:05. Все бесполезно.

Этот склад соорудила строительная компания много лет назад, вскоре после большой лесопилки, — тогда люди думали, что Клейтон ждет хорошее будущее.