Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей

— Этот «бедный маленький ублюдок», как вы его назвали, — мой племянник! К тому же он лучший футболист на острове в группе младше одиннадцати лет. Так что, мистер, почему бы вам не взять свою жалость и не засунуть ее куда подальше?

Проведя утро со стариками в доме престарелых губернатора Клиффорда Б. Апгарда и весь день на тренировке в «Синей долине» (в эти выходные должен был состояться женский турнир по гольфу), Хоки поехала домой, чтобы принять горячий душ. И что самое главное, сделать это в полном одиночестве. Она всегда стеснялась раздеваться на людях — результат подросткового комплекса, возникший у нее еще в средней школе. Хоки созрела позже всех в классе, и другие девочки нещадно дразнили ее.

Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Она стала обладательницей великолепной фигуры и вышла замуж за своего первого мужчину. Льюис Апгард был самым завидным женихом в «Синей долине» на Сент-Люке благодаря своим золотистым волосам, а также имени и состоянию.

Но, даже став взрослой, Хоки предпочитала принимать душ дома. В то утро она была приятно удивлена, когда Льюис спросил, не хочет ли она, чтобы они с Кларком присоединились к ней. Она решила поощрить его — всю неделю Льюис вел себя как ягненок, и от него больше не пахло ромом.

— М-м-м, как мило.

Он стал натирать мылом ее спину и ягодицы.

— Выиграла сегодняшний матч?

— Угу. Ой, так тоже хорошо. Подожди, я сейчас задохнусь.

— Давай используем этот шанс. — Льюис был сегодня в полной боевой готовности, как говорили мужчины на Сент-Люке. Прежде чем войти в душ, он несколько минут смотрел на Хоки через полупрозрачное стекло душевой, представляя, что подглядывает за незнакомкой.

— Тебе легко говорить, малыш.

— Послушай, давай все-таки сделаем это.

Она повернулась к нему лицом, щурясь через горячие каскады воды.

— Ты понимаешь, что говоришь, Льюис? Это не похоже на…

Его руки обвились вокруг нее. Он сжал руками ее ягодицы и прижал ее к себе, нежно целуя в губы.

— Да, я знаю, что говорю, — сказал он, заглушая шум воды. — Я понимаю, как это должно произойти.

На глаза у Хоки навернулись слезы. После всех этих лет, когда она мечтала о ребенке, а муж не давал ей такой возможности, она почти потеряла надежду. И вдруг он сказал ей нечто такое, что она не смогла сдержаться.

Игра, начавшаяся для Льюиса с сексуальной прелюдии в душе, закончилась необычайно быстрым оргазмом в спальне. Он поймал себя на мысли, что чем больше времени проводит с Хоки, тем чаще думает о ее убийстве, и чем больше он думает об убийстве, тем сильнее возбуждается.

Но пока он не решит проблему с Бендтом, его план — имитировать преступление маньяка — неосуществим. И разумеется, меньше всего на свете он хотел бы иметь ребенка-сироту.

Но что может остановить возбужденного мужчину, находящегося в душе с обнаженной женщиной? До Льюиса неожиданно дошло, что Хоки долго не задержится на этом свете и не выносит ребенка, которого они могут зачать. И какой бы план он в конце концов ни придумал, осуществить его он сможет лишь в том случае, если расположит к себе Хоки и застанет ее врасплох.

«Так пусть ее последние дни будут счастливыми, — подумал Льюис. — С меня не убудет». Поэтому после еще одного, достигнутого с большим трудом оргазма он повернулся к ней.

— Хок?

— М-м-м? — Она сосредоточилась на себе. Ей казалось, что она чувствует, как миллионы сперматозоидов Апгарда целенаправленно плывут по ней вверх, неистово виляя крошечными хвостиками.

— Я тут подумал…

— О чем?

— О нашей собственности около аэропорта.

— Пожалуйста, Льюис. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-луйста, не начинай все сначала. Только не сейчас, когда все так замечательно.

— Ты не поняла. Я подумал, что ты была права, абсолютно права. Тот ребенок, которого мы хотим… Я представил себе, с какой гордостью отведу его — или ее — туда, покажу эти деревья, расскажу, как люди вырубают леса по всему миру по сотням акров в день…

— Тысячам.

— Ладно, по тысячам акров в день… и что в тот момент, когда он был зачат, его мама и папа решили защищать леса на той земле, которой они владеют, пока оба они способны дышать.

Хоки почувствовала, как внутри у нее все задрожало.

— Льюис, не знаю, о чем вы говорили с доктором Воглером, — произнесла она мягко, — но если это результат всего лишь двух дней, то мне просто не терпится увидеть, каким ты станешь через несколько месяцев.

— Мне тоже, Хоки, мне тоже.